Пол Андерсон - Фантастическая сага

В разгар пира возле Эльфхолма послышался громоподобный конский топ, от которого задрожали стены замка, а бронзовые ворота зазвенели. Запели трубы стражей, но никто даже не попытался заступить дорогу вновь прибывшему. Имрик сам встретил его у ворот с низким поклоном.

Нежданный гость этот был могуч станом и красив лицом, с глазами, сверкающими даже ярче, чем его доспехи. Под тяжкой поступью его коня дрожала земля. — Приветствую тебя, Скирнир, — проговорил Имрик. — Своим приездом ты оказал нам честь.

Посланец асов, не сходя с коня, пересек залитый лунным светом брусчатый двор. При каждом шаге коня нетерпеливо звякал в притороченных к поясу того всадника ножнах сверкающий, подобно солнцу, меч, данный ему Фрейром, когда Скирнир отправлялся в Ётунхейм за Герд. В руках он держал еще один меч, длинный и широкий, не тронутый ржавчиной, хотя и потемневший от долгого лежания в земле. Меч этот был переломлен пополам.

— Я привез твоему приемному сыну, Имрик, подарок по случаю наречения его имени, — промолвил Скирнир. — Хорошенько береги меч. Когда мальчик вырастет и сможет управиться с таким клинком скажи ему, что починить меч может великан Бёльверк. Придет день, и Скафлоку будет большая нужда в хорошем оружии. Вот тогда-то и пригодится ему дар богов.

Он с грохотом швырнул меч наземь, повернул своего коня и, проскакав по по гулкой брусчатке, исчез в ночи. Эльфы напряженно молчали. Они понимали, что, делая такой подарок, асы, должно быть, преследуют какие-то свои цели. Однако Имрику не оставалось ничего другого, как повиноваться воле богов.

Эльфам нельзя прикасаться к железу, поэтому князь кликнул рабов-гномов и приказал им поднять меч. Затем он сам провел их на нижний ярус подземелья. Меч был положен в нишу в стене возле темницы Горы и замурован. Имрик пометил то место рунами, и долгое время избегал подходить к нему близко.

В последовавшие за тем несколько лет боги больше не давали о себе знать.

Скафлок быстро подрастал. Это был крупный здоровенький веселый голубоглазый мальчик с русыми волосами. Он любил беготню и всякие шумные игры куда больше, чем немногие жившие в замке эльфийские ребятишки, и к тому же сильно обгонял их в росте, достигнув зрелости прежде, чем они успели подрасти хоть на вершок. У эльфов не принято выказывать детям особую любовь, но Лиа души не чаяла в Скафлоке. Баюкая малыша, она пела ему баллады, в мотиве которых, казалось, звучал шум ветра, рокот прибоя и шелест листьев. Она обучила его этикету эльфийской знати, а также различным корибантическим танцам, какие опьяненные волшебным светом луны эльфы танцуют босиком на росистой траве. От нее же Скафлок узнал и часть подаренного ему Дивным народом тайного знания, например, песни, способные ослепить или обескуражить противника или заманить его в нужное место, особые песни для того, чтобы двигать скалы и деревья, а также беззвучные песни, под которые пляшет зимними ночами северное сияние.

У Скафлока было счастливое детство, проведенное, по большей части, в играх с маленькими эльфами и их товарищами. (В основном то были различные существа, не принадлежащие к миру смертных, ведь места эти были заколдованные, и забредший туда человек или зверь частенько не возвращался.) Не все обитатели окрестностей замка были дружелюбны, а встреча с иными просто грозила бедой. Имрик выделил из своей дружины воина, чтобы тот охранял Скафлока во время прогулок.

В тумане, клубящемся подле водопадов, кружили феи вод, звенели их подхваченные эхом голоса. Сквозь дымку Скафлок мог различить их изящные, блестящие от воды, окруженные радужным ореолом фигурки. Как и других обитателей Дивной страны, фей влек свет луны, и в лунные ночи они покидали свое обиталище и усаживались на поросших мхом берегах потока, нагие, с вплетенными в косы водорослями и венками из водяных лилий на шее, и эльфийские дети могли с ними поговорить. Феи рассказывали им много интересного о реках и водящейся в них рыбе, о лягушках, выдрах и зимородках (они знали, например, о чем те говорят друг с другом, когда плывут рядышком вдоль усеянного галькой, залитого солнечным светом дна ручья), о тайных омутах со стоячей, зеленого цвета водой, о том, как шумит, низвергаясь с высоты, вода в радужных водопадах и как она бурлит потом в водоворотах у их подножия.

К другим водоемам, особенно к топям и каровым озерам со стоячей черной водой, Скафлоку подходить не разрешали: от их обитателей всего можно было ожидать.

Часто мальчик ходил в лес поговорить с жившими там крошечными, смиренного нрава карликами. В одежде они предпочитали серый и коричневый цвет, а на голове любили носить длинные мягкие колпаки. Свои простые, но удобные жилища этот низкорослый народец устраивал под высокими деревьями. Карлики всегда были рады поболтать с эльфийской детворой, но взрослых эльфов опасались, и даже дома свои строили таким образом, чтобы те не могли в них протиснуться, если, конечно, не уменьшатся до размеров самих карликов (чего надменные эльфийские вельможи делать отнюдь не желали).

Обитали в окрестностях замка и гоблины. Прежде они были хозяевами этой земли, но Имрик напал на них и захватил их владения. Многие гоблины были перебиты, иные разбрелись кто куда, а те, что остались, так и не смогли возродить свое былое могущество. Они жили в пещерах и отличались крайней скрытностью. Скафлоку, однако, удалось подружиться с одним из них, и тот рассказал ему немало любопытных гоблинских преданий.

Однажды Скафлок услышал, что в отдалении кто-то выводит на дудочке какую-то необычную, даже жутковатую, мелодию. Сгорая от любопытства, он поспешил на звук. Двигался он совершенно бесшумно и поэтому сумел вплотную подойти к таинственному музыканту прежде, чем тот смог его заметить. Это было странное существо, похожее на человека, но с козлиными ногами, ушами и рогами. Играл незнакомец на инструменте, представлявшем собой несколько связанных вместе тростниковых трубочек. Глаза у него были такие же скорбные, как мелодия, которую он исполнял.

— Ты кто? — спросил удивленный Скафлок.

Незнакомец перестал играть и, похоже, собирался пуститься наутек. Но потом немного успокоился и уселся на лежавшее рядом бревно.

— Я — фавн, — ответил он. Выговор у него был какой-то странный.

— Что-то я о таких не слыхал, — заметил Скафлок, садясь на траву.

Фавн грустно улыбнулся. Были сумерки, и под его головой уже зажглась первая звезда.

— А таких здесь больше и нету, я один. Изгнанник я.

— И откуда же ты пришел?

— С юга. Когда пал великий Пан, и в Элладе воцарился новый бог, чье имя я не могу произнести, в нашей земле не осталось места для прежних богов и божеств. Жрецы нового бога вырубили священные рощи и построили церкви. Они не слышали криков гибнущих дриад. А я слышал. Казалось, их стоны никогда не утихнут, а останутся в согретом солнцем воздухе навсегда. Они и сейчас звучат у меня в ушах. Мне этого никогда не забыть. — Фавн покачал курчавой головой. — Я бежал на север. Но теперь я думаю, не мудрее ли поступили те из моих товарищей, которые остались, чтобы продолжить борьбу и погибли, сраженные заклинаниями неприятеля. Это было давным-давно, и с тех пор я остался совершенно один. — В его глазах заблестели слезы. — От нимф, фавнов, да и самих богов и праха не осталось. Белоснежные храмы опустели, и постепенно ветшают. А я брожу один-одинешенек тут, в чужой стране, чьи боги меня недолюбливают, а люди сторонятся, в земле туманов, дождей, суровых зим и вечно штормящего серого моря, где бледные солнечные лучи едва пробиваются сквозь тучи. Не видать мне больше ни ласкового лазурного моря, ни маленьких скалистых островков, ни милых сердцу теплых рощ, где нас ждали нимфы, ни гнущихся под тяжестью спелых плодов смоковниц, ни величавых богов на высоком Олимпе.