Пол Андерсон - Фантастическая сага

— Будет сделано, государь, — кивнул Огнедрот. — Если позволишь мне взять с собой несколько охотников и свору-другую гончих, мы можем отправиться сегодня же вечером.

— Возьми все, что считаешь нужным, и отправляйся как можно скорее. Не спрашивай, зачем мне это нужно. Да смотри, после дела никому об этом ни слова.

Фрида ужасно обрадовалась, когда Скафлок вернулся в их покои. Как ни дивилась она великолепию Эльфхолма, как ни храбрилась, а все же совершенно пала духом, когда, не усидев дома, отправился он в горы. Все в замке было чуждо ей: и его обитатели, высокие, стремительные в движениях эльфы и блистающие неземной красотой эльфийки, и рабы их — гномы, гоблины и всякие еще более древние создания, — и драконы-виверны, с которыми эльфы охотились вместо ловчих птиц, и ручные львы с пантерами, бывшие их домашними питомцами, и даже необычайной красоты и изящества кони и гончие. Холодно было прикосновение эльфийских рук, лица их походили на лица каменных статуй, и при этом были как-то странно-подвижны, совсем не как у людей. И речи у них чудные какие-то, и одежды, и вообще то, как они живут. И живут-то сколько — по многу столетий. Все это стеной вставало между Фридой и прочими обитателями Эльфхолма. Великолепие покоев замка, где всегда царили теплые сумерки, напоминало ей красоту скалистой горной вершины, на которой ничто не может вырасти, даже трава. Вне Эльфхолма тоже все было очень странно: повсюду, — в лесах, на холмах, в водах — обитали какие-то непонятные существа.

Но когда Скафлок был рядом, Альфхейм превращался почти что в рай. Подумав об этом, она, спохватившись, тут же говорила про себя: «Господи, прости мне такие мысли. Прости, что не бежала я из языческого этого вертепа под мирную сень монастыря».

Скафлок смеялся, шутил, и она не могла не смеяться вместе с ним. Он слагал висы, которые ей ужасно нравились, все до единой. От объятий же его и поцелуев ее обуяло самое настоящее безумие, которое длилось, пока, растворившись в радости, не стали они единой певучей плотью. Фрида видела Скафлока в битве и знала, что немногим воинам, из земель ли людей, из Дивного ли народа, дано устоять перед ним. Она гордилась этим, ведь и ее предки были воинами. (Разве то, что чары, которым она не в силах была противиться, так быстро изгнали из ее сердца скорбь и наполнили его счастьем, означает, что она дурная дочь и сестра? Ведь выбора у нее не было: Скафлок не стал бы ждать целый год, пока не закончится у нее время траура. А разве можно сыскать лучшего отца для внуков Орма и Эльфриды? К тому же он так нежен с ней.)

Фрида знала, что он любит ее. Иначе почему бы ему только с нею делить ложе, проводить подле нее почти все время, тогда как он мог бы владеть любой из красавиц-эльфиек? Причины этого она не знала. Не ведала она, какие глубокие струны затронула ее теплота в душе Скафлока, никогда прежде не знавшей подобных чувств. Пока не встретил Фриду, он не осознавал, что в общем-то одинок. Он знал, что, если не заплатить определенной цены (а на это он никогда не пошел бы), ему рано или поздно придется умереть, и жизнь его останется в долгой памяти эльфов единым мигом — не более того. Хорошо, когда подле тебя есть существо одной с тобой природы.

За те несколько дней, что провели они вместе, немало успели они: скакали на быстроногих эльфийских конях, ходили под парусом на лодке, прошли немало миль по окружающим замок лесам и холмам. Фрида отлично стреляла из лука: Орм считал, что в его семье и женщины должны уметь защищать себя. И когда шла она меж деревьев с луком в руках и сияющими огненными кудрями, то похожа была на юную богиню охоты. Потом смотрели они представления фокусников и мимов, слушали любимых эльфами музыкантов и скальдов, хотя, по правде сказать, для смертного уха произведения их были несколько вычурны и заумны. Навестили они и скафлокских друзей: живших в корнях деревьев карликов, тонких, белокожих водяных фей, старенького грустноглазого фавна, лесных зверей. Хотя в беседах с ними Фрида не участвовала, лицо ее все равно выражало не только удивление их обликом, но и радость.

О будущем она почти совсем не думала. Когда-нибудь она, конечно же, отправится вместе со Скафлоком в земли людей и настоит на том, чтобы он крестился. Это будет доброе дело, за которое, несомненно, простятся ей нынешние прегрешения. Но не сейчас, позже. В Эльфхолме не было ни дней, ни ночей, и вскоре она совершенно потеряла счет времени. К тому же, ее куда больше занимало другое…

Она бросилась в объятия Скафлока. Тревожные мысли совершенно оставили его, стоило ему только увидеть стройную, юную, длинноногую фигурку Фриды. Какая же она резвунья! На вид совсем еще ребенок, а ведь она теперь уже женщина. Его, Скафлока, женщина! Он обхватил ее за талию, подкинул в воздух, потом подхватил. Оба они рассмеялись.

— Поставь меня сейчас же, — давясь от смеха, проговорила Фрида. — А то как же я смогу тебя поцеловать?

— Придется с этим немного подождать. — Снова подкинув ее к потолку, Скафлок сделал рукой какой-то магический знак, и она, став совершенно невесомой, повисла в воздухе, болтая ногами, не зная, смеяться ли ей или испугаться. Скафлок подтянул ее поближе, поцеловал в губы. Потом сказал: — Нет, эдак шея может заболеть.

Он сделал и себя самого тоже невесомым и создал облако, но не влажное какое-нибудь, а как бы из белых перьев, на котором они смогли вдвоем разместиться. Посреди облака выросло вдруг дерево, все увешанное разнообразными плодами, с листвой, пронизанной радугами.

— Сумасшедший, когда-нибудь забудешь ты, как творить все эти фокусы, упадешь и расшибешься в пух.

Он привлек ее к себе, заглянул в ее серые глаза. Потом сосчитал, сколько веснушек у нее на носу, и столько же раз поцеловал ее.

— Надо бы мне сделать тебя пятнистой, как леопард, — сказал он.

— Неужели тебе нужен такой повод? — медленно проговорила она. — Я так скучала по тебе! Как прошла охота?

При воспоминании о недавней встрече с Тюром Скафлок нахмурился. Но вслух произнес только:

— Нормально. Как обычно.

— Ты сумрачен, любимый. Что-то не так? Сегодня всю ночь слышалось пение рогов, топот, стук копыт. С каждым днем в замок прибывает все больше воинов. Что происходит, Скафлок?

— Тебе ведь ведомо, что мы воюем с троллями. Мы позволим им напасть на наши земли, поскольку трудно победить их, если, не распылив сил, укроются они в своих горных твердынях.

Она вздрогнула в его объятиях:

— Тролли…

— Не надо бояться, — Скафлоку удалось, наконец, справиться с собственным унынием. — Мы встретим их на море и разобьем. А тем, что высадятся, представим свою землю — столько, сколько каждому из них понадобиться на могилу. Когда же войско их будет разгромлено, мы без труда подчиним себе Тролльхейм. Драка предстоит знатная, но Альфхейму надо очень постараться, чтобы не победить в ней.