Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия

Рассвет застал его на куда более высоко располагавшейся земле, ручей теперь тёк быстро и с силой, постоянно увеличивавшейся, так что ему всё труднее и труднее было с ней сражаться. В конце концов бобр выбрался из тисков речки. Здесь не росли ни ольха, ни ива, не было и съедобных корней, и он пожалел, что не захватил с собой припасов. Однако теперь даже голод не мог заставить его повернуть назад.

Пух, когда он осторожно достал его из своей пасти, был почти таким же мокрым, как если бы бобр держал его в воде. Он с величайшей заботой поднёс его к месту, где дул ветер, пытаясь высушить его. И, сделав это, Жёлтая Ракушка начал напевать речитативом, хотя голос его был не громче бормотания воды за его спиной:

— О, Орёл, услышь меня…

Передай мне силу свою.

Белый Орёл, услышь меня.

Говорящий, услышь меня.

Смотрящий, ищущий, услышь меня.

Вот белая вещь магии твоей.

Пусть ветер, что носит Крылья твои по небу,

Понесёт и её, что полна силы твоей,

На воссоединение со своим хозяином.

Вознесёт высоко и далеко,

На воссоединение со своим хозяином!

Бобр снял с шеи остатки ожерелья и обвязал их одной лапой вокруг древка копья: это было всё, что он мог предложить. А потом он бросил копьё и висевшие украшения в небо изо всех сил, оставшихся в его передних лапах. Копьё поднималось, уносясь всё дальше и дальше, и вот исчезло за каменной стеной. И Жёлтая Ракушка обрадовался этому: оно не упало назад на камни, насколько он мог видеть, улетая всё выше и выше. Наверное, Белого Орла обрадовало предложенное ему, и он прислушался внимательно к его пению.

По-прежнему держа в одной лапе пух, чтобы его обсушил ветер, Жёлтая Ракушка карабкался вверх и вверх, следуя направлению, в котором исчезло его копьё. Карабкаться было нелегко, и он тяжело дышал, полуоткрыв пасть, когда достиг вершины.

Предрассветное небо уже посветлело, и краски дня уже начали показываться на востоке. Речка здесь делала широкий изгиб, и теперь он мог видеть, что текла она из источника, находившегося где-то на севере, а не на востоке, наверное, в тех же горах, где гнездилось племя Штормового Облака.

Ещё раз бобр пропел речитативом своё воззвание Белому Орлу. А из речной долины, по крайней мере, так ему казалось, еле-еле дул ветерок, такой слабый, что его нельзя было считать настоящим ветром, хотя он и дул постоянно.

И в его поток Жёлтая Ракушка бросил пух. Ветерок подхватил его и унёс на юг в сторону безлюдной пустыни, которая тянулась с другой стороны речки. И с твёрдой верой в то, что это на самом деле настоящий проводник, бобр отправился вслед за ним.

Было уже достаточно светло, чтобы чётко видеть клочок пуха и следовать за его полётом. Но какой же маленькой казалась эта вещь, чтобы довериться ей… Впервые за много часов Кори думал своей частью сознания, а не Жёлтой Ракушки. Конечно же, он не может полагаться на такую вещь!

Однако из-за сильной веры в неё части сознания Жёлтой Ракушки Кори не мог ничего поделать против этого.

К его удивлению, казалось так, словно этот пух и в самом деле был настоящим проводником. Дважды, устав, Жёлтая Ракушка останавливался и ложился на землю, тяжело дыша, не в силах продолжать путь. И тогда пух на время тоже останавливался и трепыхался среди каких-то высушенных на солнце и уже без листьев куч растительности, но тут же поднимался и уносился вперёд, когда бобр был готов отправиться дальше своей шаркающей походкой. Наконец последний порыв ветра подбросил его вверх в яркое голубое и безоблачное небо, когда бобр подошёл к краю какого-то водоёма.

Возможно, это был двойник расположенной в кратере горы твердыни орлов. Но в то время как та была зелёной и окружённая водой, то вокруг этой — лишь одни пески да ещё странные шероховатые колонны, вздымавшиеся вверх, причём некоторые из них были опрокинуты и лежали во всю свою длину.

И прямо перед ним располагалось какое-то небольшое укрытие из шкуры, рядом с которым припала к земле какая-то странной формы фигура. Она деловито похлопывала и растягивала кусок глины, лежавший перед ней на земле. Время от времени она брызгала воду из тыквы на эту глину, но тут же возвращалась к сдавливанию и растяжению, замесу и раскатке.

Пух теперь походил на снежинку, падающую в зимний день. И пока бобр следил за ней, она снова опустилась вниз, направляясь прямо к этой фигуре. И Жёлтая Ракушка понял, что он нашёл Изменяющегося, хотя что он делал здесь, бобр не догадывался.

Осторожно и быстро он спустился вниз по стене вокруг водоёма, пробежал в тень ближайшей из этих колонн и спрятался за неё от Изменяющегося. Дотронувшись лапой до столба, он обнаружил, что это камень, который некогда, должно быть, был каким-то деревом: на вид колонна кое-где несла следы коры и древесины. И если это так, то, наверное, все эти деревья были когда-то превращены в камень. Ещё один трюк Изменяющегося? Если это так, то с какой целью? Как могут каменные деревья служить кому-либо… Если только Изменяющийся не использовал своё могущество просто для развлечения и чтобы посмотреть, что он в состоянии сделать.

Жёлтая Ракушка пополз вперёд, однако даже сквозь его густой мех проникало достаточно холода, чтобы он начал дрожать. И хотя солнце уже начало припекать сверху его тёмное тело, но всё же чем ближе он подползал к этому поглощённому своей работой магу, тем больше он ощущал внутри себя глубокий холодок страха.

Возможно, Изменяющийся заметил спускавшегося к деревне орла и понял, что тот принёс какого-то шпиона? И какая судьба тогда ждёт подобного шпиона? Превращение… может быть, тоже в камень, как эти деревья? Давай, поворачивай назад, взывал к нему страх. Однако Жёлтая Ракушка быстрой шаркающей походкой передвигался от одной тени к другой.

Теперь он уже мог расслышать едва слышное бормотанье песенного заклинания, и бобр догадался, что маг пытается с помощью этой песни передать глине часть своего могущества. Но, похоже, что ему никак не удавалось сделать то, что он хотел: маг снова и снова со всего размаха опускал свои передние лапы на глину, расплющивал её в лепёшку, ворча при этом от неудачливости своих попыток.

Передние лапы? Жёлтая Ракушка моргнул (Кори воскликнул бы громко вслух, если бы у него остались человеческие губы и голос). Эти лапы на расстоянии выглядели как жёлтые лапы койота. Но теперь… теперь они больше походили на человеческие пальцы, снова и снова занимавшиеся замесом, растягиванием, раскаткой…

Он увидел, что и сидевшая на корточках фигура не была полностью ни животным, ни человеком, а странным сочетанием и того, и другого, словно некто начал совершать превращение зверя в человека, и этот эксперимент оказался лишь наполовину успешным.