Андрэ Нортон - Рыцарь снов Мохнатая магия

Покрытые мехом передние лапы заканчивались человеческими кистями, а голова имела куполообразную форму, как у человеческого черепа, несмотря на огромные уши, торчавшие с обеих сторон. Задние ноги всё-таки остались звериными лапами, однако плечи под жёлто-коричневой шкурой были плечами человека.

Для Кори-Жёлтой Ракушки это сочетание казалось даже более худшим, чем если бы это был полностью то ли койот, то ли человек. Для Кори этот человеко-зверь выглядел совершенно неправильным и опасным, в то время как часть сознания Жёлтой Ракушки находила этого человеко-зверя неестественным и пугающим. Но всё-таки бобр уже не мог дать дёру — его словно привязали какими-то узами к той колонне, за которой он находился, удерживая на этом месте. И, осознав этот факт, Жёлтая Ракушка в шоке захныкал вслух.

Голова заклинателя приподнялась, зелёные звериные глаза уставились прямо на то окаменевшее дерево, за которым лежал Жёлтая Ракушка. Изменяющийся сделал быстрый жест рукой, маня к себе. Против воли тело бобра повиновалось этому призыву и поползло на солнце, направляясь прямо туда, где Изменяющийся лепил что-то из глины, уже потеряв всякую надежду на бегство, ведомый лишь могущественной силой.

Изменяющегося окружало широкое пространство вскопанной земли, усеянной ямками, из которых, наверное, он и выкопал эту глину. Огромный кусок глины лежал прямо перед ним, сейчас совсем бесформенный: как раз перед этим он последним ударом снова превратил глину в бесформенный комок. Изменяющийся сидел, положив свои человеческие кисти на мягкую поверхность, следя за бобром. И он больше не напевал, а внимательно следил за Жёлтой Ракушкой, словно какая-то часть того, что он формировал и которой ему не хватало, сама пришла к нему.

Увидев этот взгляд, внутри бобра всколыхнулся ужас, а вместе с ним внутри и человеческой части сознания также что-то зашевелилось. Кори именно сейчас должен был разорвать этот ночной кошмар, проснуться в настоящем мире, прежде чем случится что-то ужасное. Он не мог предположить, что именно, однако его предупреждал страх бобра, и он тоже чувствовал его — такой же огромный, как тот ужас, который коснулся его, когда он наблюдал за бизоном и танцором.

— Что это у нас тут такое? — произнёс Изменяющийся, и Жёлтой Ракушке показалось, что было это сказано на языке бобров, однако для ушей Кори звуки прозвучали, как человеческие слова. — Ты пришёл сюда, чтобы взять дерево-которое-окаменело, чтобы наделать наконечников для копья? — он кивнул в сторону одной из упавших колонн, один бок которой был выдолблен и разрушен, а на песке валялись отбитые кусочки. — Впрочем, нет, я думаю, ты пришёл по другой причине, и вот поэтому ты отлично послужишь моим целям. А теперь садись и смотри!

И этими словами он словно привязал корнями Жёлтую Ракушку к земле: бобр не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляда от рук Изменяющегося. Ещё раз Изменяющийся смешал немного воды из тыквы с куском влажной глины, и стал пальцами сдавливать и растягивать её. И вот в результате стала получаться небольшая фигурка, которая очень грубо напоминала человека. У неё были две ноги, две руки, приземистое тело и круглый шар для головы. Но всё это было сделано так грубо, что стало ясно, что творец не удовлетворён своей работой: кулаком он в который раз нетерпеливо ударил по глине. Кори полностью взял контроль над телом бобра и подчинил себе глаза, взиравшие на манекен, который так разочаровал его творца. И он начал говорить вслух, хотя звуки, производимые им, исходили из гортани бобра.

— Ты создаёшь человека!

Изменяющийся перестал месить глину, поднял голову, уставившись зелёными глазами на Кори, или бобра, каким сейчас был Кори. Очень равнодушный и пугающий был этот взгляд. Жёлтая Ракушка, бобр, не смог бы долго выдержать его, однако Кори, мальчик, откуда-то нашёл в себе мужество и непоколебимо выдерживал его. Очень медленно этот пристальный взгляд, выражавший жестокую угрозу, сменился удивлением, а потом и задумчивостью.

— Итак… ты и есть он, — сказал Изменяющийся.

Кого он имел в виду, Кори не понял. Однако он продолжал смотреть в лицо этого получеловека-полукойота, призвав себе на помощь всю юлю. И теперь ему в голову пришла одна мысль. Он не знал, откуда она взялась, однако он ухватился за неё, ободрённый чем-то, словно упрямство бобра теперь дополнилось человеческим знанием. Он не ответил на этот полувопрос Изменяющегося, а лишь повторил:

— Ты пытаешься создать человека.

И снова в этих зелёных глазах вспыхнул холод вместе с гневом… Кори не знал, почему: то ли из-за его догадки, то ли из-за неудач самого Изменяющегося. Испачканная грязью рука полуприподнялась, будто, чтобы ударить бобра.

А потом упала обратно на глину, которую он снова начал вертеть в руках и сжимать, несмотря на то, что теперь его внимание было больше обращено на Кори, чем на своё изделие.

— Ты хочешь заключить сделку — со мной? — в этом вопросе чувствовался вызов.

— Я предлагаю тебе модель, — ответил Кори и стал ждать, не зная, что ему ответят, однако с небольшой надеждой. Может, Изменяющийся согласится и снова превратит его обратно в человека, польстившись на модель, которую он предложит для его манекена?

Но если он снова станет мальчиком, сможет ли он остаться таким? Сможет ли он найти путь назад в свой родной мир и время? Магическая связка — вот в чём он нуждался в качестве предмета для сделки с Изменяющимся — ворон и спиритический сон указали на это однозначно. Но ведь магическая связка не осталась в норе в деревне койотов. Изменяющийся творил, или пытался творить здесь сильную магию, поэтому и нуждался в этой могущественной связке. Пока что Кори не имел возможности оглядеться, но, наверное, если он заставит Изменяющегося поверить, что он желает помочь мату в его работе, то ему будет предоставлена такая возможность.

Теперь пальцы Изменяющегося не двигались. Он начал счищать грязь с них, водя одной рукой поверх другой, пока они не очистились от большей части влажной глины. Всё это время он не сводил с Кори глаз, словно оценивая, взвешивая, выворачивая бобра наизнанку, чтобы понять, что же скрывается за его пушистой шкурой.

Достанет ли он ту связку? Так ли уж необходима она ему здесь, если он решится снова превратить Кори в человека? Впрочем, Изменяющийся, очевидно, никуда не торопился. Он по-прежнему растирал руки друг о Друга, но теперь уже с отсутствующим видом, словно мысли его были заняты чем-то совсем другим.

А потом он тоже начал что-то тихо напевать речитативом. Кори не мог понять слов, однако тело бобра задрожало, и по позвоночнику побежали мурашки, вниз к его передним и задним лапам. Широкий мощный хвост дёрнулся, слегка приподнялся, потом опустился, вновь поднялся, глухо ударяя по земле, и он не мог этим управлять. Узы, которые удерживали Жёлтую Ракушку на месте, пропали, и бобр вопреки своей воле начал танцевать. И двигался он не в знакомом ритме барабанного стука или погремушки, без звона черепашьей раковины, наполненной камешками, а в ритме песни, которую напевал Изменяющийся. Всё быстрее и быстрее он танцевал, кружась до головокружения, и вскоре не мог уже ничего больше ни видеть, ни думать, ни дышать.