Дмитрий Колосов - Скифские саги

— Кто знает. Мои воины разбили лишь передовой отряд численностью в несколько сот человек. Но если чаней будет десять раз по столько, моя армия не выдержит их натиска.

— Так обратись за помощью к своему хозяину, владыке Парсы.

— После того, что натворили вы с проклятым колдуном, он не очень-то доверяет мне. Как не доверяют мне и соседи. Мы можем рассчитывать лишь на собственные силы. Если, конечно, нам не удастся договориться.

— Ты хочешь, чтобы я вступил в переговоры с этими людьми?

— Да. А если тебе не удастся их убедить, я хотел бы рассчитывать на твой лук. Не буду скрывать, Скилл, мои люди верят в тебя. Они считают, что нам удастся победить этих дикарей, если ты будешь с нами. Ибо ты — действительно непревзойденный стрелок. Мы с тобой имеем право таить взаимную злобу, мы имеем основания не доверять друг другу, но в это тяжелое для моей страны время я прошу тебя, скиф, — оставь свою ненависть и свое недоверие. Тем более, что ты приложил руку к этой беде.

— Каким же образом?

— Злой чародей привлек в Бактру великую магическую силу, какая в свою очередь привела к концентрации зла. Эти кочевники пришли сюда, привлеченные аурой зла, она дает им силу!

— Не думаю, что это так, но возможно, в твоих словах есть доля истины. — Скилл взял небольшую паузу на размышление, во время которой наполнил опустевший кубок. — Я готов помочь тебе, Наместник, но где гарантии, что ты вновь не предашь меня, как это уже было однажды?

— Предлагаю тебе сделку. Если ты поможешь мне остановить этих чаней, я отпускаю тебя с миром, даю тебе заработанную тобой награду в тысячу монет и прибавляю еще столько же. Идет?

— Идет, — ответил Скилл, у которого, в сущности, выбора и не было.

— Тогда вот тебе моя рука!

Отставив бокал, скиф крепко стиснул четырехпалую длань наместника.

В тот же день войско покинуло Бактру и отправилось на восток…

Скилл вновь был свободен! Его ноздри вновь жадно хватали сладкий степной воздух, рука сжимала древко лука, а под ногами плясал шалеющий от радости Черный Ветер. Жизнь вновь была насыщена яркими красками опасности и приключений, мышцы вновь налились силой. Сейчас скифу ничего не стоило просто — напросто ускакать от наместника, но он дал слово помочь ему, а Скилл, по возможности, держал своё слово.

Восточных границ бактрийское войско достигло на исходе восьмого дня, сразу же обнаружив следы пребывания чаней.

— Здесь был форт, — сказал наместник, осматривая пепелище. Кони медленно шагали меж обугленных остатков зданий, настороженно косясь на разбросанные повсюду полуистлевшие тела.

— Теперь его нет, — меланхолично заметил Скилл.

— Его защищали сто двадцать воинов, — словно не слыша фразы, произнесенной скифом, продолжал наместник. Он был буквально убит происходящим. Еще бы! Ведь это уже пятое по счету укрепление, стертое с лица земли воинственными кочевниками. И все свидетельствовало о том, что сожженные форты — лишь начало.

— Они расположились за теми холмами. — Скилл указал рукой в направлении, откуда стремительно приближалась ночь. — Они копят силы и, как только их будет достаточно, разом кинутся вперед с именем Хорра на устах. Никто не устоит перед ними. На земле не осталось воинов, способных сделать это.

— Надо договориться с ними!

— Что ты можешь им предложить? — Скилл усмехнулся. — Их не интересуют ни золото, ни дорогие ткани. Они идут вслед за солнцем и остановятся лишь тогда, когда остановится солнце.

— Останови их! Останови их, скиф! — Наместник намертво вцепился скрюченными до боли пальцами в рукав Скилла. — Останови их — и я дам тебе такую награду, какой не имел еще ни один человек.

Скиф рывком освободил руку:

— Не нужна мне твоя награда! Но я… Я попытаюсь. Но для этого нам нужно найти твоих чаней.

Чаней искать не пришлось. Они нашлись сами. Едва передовая часть растянувшегося по степи бактрийского войска взобралась на ближайший холм, как ее атаковали притаившиеся в балке враги.

Они выглядели в точности так, как их описывал наместник. Маленькие коренастые люди в уродливых одеждах, восседающие на таких же маленьких коренастых лошадях. Рассыпавшись лавой, чани устремились на бактрийцев, на ходу осыпая их дрогнувший строй стрелами. Стреляли они замечательно быстро, но особой меткостью, как заметил Скилл, не отличались. Впрочем, для того, чтобы попасть в сомкнутый строй воинов, вовсе не требуется быть хорошим стрелком.

Напор кочевников выглядел устрашающе. Передовой отряд дрогнул и в полном составе устремился в бегство, увлекая за собой всех остальных. Паника — чрезвычайно заразная вещь, скиф не раз имел возможность убедиться в этом. Предоставив наместнику и его приближенным собирать разбегающихся во все стороны воинов, Скилл бросился навстречу стремительно приближающимся врагам. Его порыв поддержали несколько десятков конников-гвардейцев. Как и предполагал Скилл, чани оказались не столь страшны, как их представляли. Не отличаясь особым умением владеть луком, они уступали бактрийцам и в рукопашной схватке. Покуда легковооруженные кочевники пытались достать закованных в кольчуги витязей своими короткими копьями, те устроили им настоящее избиение, пустив в ход тяжелые обоюдоострые мечи.

Скилл, по своему обыкновению, полагался лишь на лук. Имея огромный запас стрел, — наместник загодя позаботился о том, чтоб к луке седла Черного Ветра были приторочены три битком набитых колчана, — скиф расшвыривал их щедрой рукой, валя врагов в любом положении и на любом расстоянии. Его стрелы вонзались в глотки, в грудь, в живот, в голову, пробивая насквозь кожаные доспехи и обагряя кровью высокие меховые шапки, увенчанные серебристыми шарами. То была славная работа, ужаснувшая чаней. Как только они не пытались убить неведомого стрелка! Чани пускали стрелы, атаковали его с копьями наперевес, объединяясь в группы по пять и более человек. Скилл оставался неуязвим. Неверно посланные стрелы миновали его, а жаждущие схлестнуться в рукопашной схватке просто не добирались до скифа, один за другим выбиваемые им из седел.

Бой, столь удачно начавшийся для кочевников, вскоре стал равным, а затем перевес начал неумолимо клониться на сторону бактрийской рати. Наместнику наконец удалось построить свое дрогнувшее войско, которое он бросил на холм, охватывая его со всех сторон. На помощь отчаянно бьющимся против превосходящих сил гвардейцам пришла пехота, а разделенные на отряды конники зашли с флангов, замкнув неприятелей в кольцо окружения. По сути, в этот миг битва была выиграна, однако чани не сложили оружия. Пуская стрелы и швыряя копья, они продолжали атаковать теснящих их воинов наместника, причем делали это с устрашающим сердце неистовством. Даже выбитые из седел, они продолжали сражаться, действуя ножами, руками, зубами. Лишь отрубив кочевнику голову, можно было быть уверенным, что тот более не поднимется и не вонзит нож или копье в спину своего обидчика.