Александр Мазин - Потрясатель Тверди

Сихон бегал по комнате, слишком тесной для его длинных ног. «О! Есть! Желтый Цветок! Огорчилась, огорчилась Владычица наша! Даже насчет обычного забыла вовремя распорядиться. И у Хумхона в первый раз не вышло, ха-ха! Да. Цветок. Все видели: Ортран говорил с ними перед поединком. И готовил обоих. Вполне мог подсыпать магруту зелья. Ну, ясно! Отчего бы ему иначе взбеситься? Наверняка и подсыпал. Э, пошевелил бы раньше мозгами — сегодня Ортран был бы у меня под коленом! Хумхону она его, конечно, не отдаст — полезный человек. Но первым ему не быть!» — Сихон покосился на водяные часы: до вечернего парада — около хоры.

— Нынче вечером я тебя уложу, Ортран! — сказал он вслух и засмеялся. «Но, — подумал он тут же. — Зачем ждать? Разве я не могу сейчас пойти к Владычице? С такой вестью?»

Сихон поспешно нацепил меч и выбежал наружу.

Однако у покоев Нассини его остановили.

Стражник решительно заступил ему путь к гонгу:

— Нельзя, начальник!

Сихон хотел отодвинуть дурака: вот еще! Если он, Сихон, полагает, что можно беспокоить Владычицу, то не этому решать: пускать, не пускать!

Но стражник считал иначе.

Он отбросил руку Сихона и со скрежетом выволок из ножен широкий меч, и второй уже тут как тут!

— Извини, начальник! — стражник, здоровый туповатый малый, судя по желтой роже — откуда-то из Хорана. — Не велено! — И легонько толкнул Сихона в грудь острием меча.

Сихон выругался. В другом месте он тут же проучил бы нахала! Обоих ублюдков тут же проучил бы! Но у покоев Владычицы! Да после этого она его и слушать не станет! И вся Внутренняя Стража сбежится. Объясняй тогда Ортрану, для чего к сонанге собрался через его голову! Нет, надо уступить!

— Понимаю! — сказал он, отступая на шаг. — Делай свое дело. Я не в обиде! — А сам постарался хорошенько запомнить солдата.

«Уж я с тобой сочтусь, урод!» — подумал Начальник Внешней Стражи, повернулся и пошел по галерее. До вечернего парада осталось всего ничего.

— Вот засранец! — сказал стражник напарнику. — Проверять меня вздумал! Небось сговорились с нашим. Отступи я — и плетей!

— Ну ты не сплоховал! — сказал второй. — Отбрил ловко! Как положено!

Стражники ударили ладонью о ладонь и засмеялись. Потом подмигнули друг другу, и тот, кто стоял у двери, сдвинул висевшую на стене, на высоте глаз, маску быка и заглянул в щель, известную уже не одному поколению стражников.

Сквозь розоватую дымку курений он увидел сонангу, лежащую на черном толстом ковре. Лица ее не было видно оттого, что голова была запрокинута назад, — только подбородок и молочно-белое горло. Голые груди испачканы чем-то желто-розовым, похожим на цветочную пыльцу. Втянутый живот вздрагивал, пальцы зарылись в мех ковра. Согнутые ноги Нассини, с широко разведенными коленями, подтянуты к животу, приподняты над полом. Маленькие розовые ступни прижимались одна к другой, двигались, терлись, как отдельные живые существа.

Запах курений коснулся обоняния стражника, и он судорожно вздохнул. Второй похлопал его по плечу, стражник отодвинулся, уступая место, и вытер с подбородка слюну. Галерея качнулась перед ним. Это была не галлюцинация — просто подземный толчок.

«Часто трясет нынче», — подумал солдат и поправил набедренную повязку под кольчужным кильтом.

К несказанному огорчению Сихона антассио сонанга на вечернем параде отсутствовала. Рабы несли пустые носилки, а заправлял смотром Ортран. Солдаты были огорчены. Теперь, после смерти Муггана, как им казалось, порядки станут помягче. И антассио сонанга больше будет с ними. Но кто займет место сонангая? Ни для кого из солдат Нассини не делала исключения. Каждый думал: а вдруг — я? Но те, кто служил здесь еще при Суррухе, побаивались: вдруг она позовет кого-то из сородичей — ниххан есть ниххан!

Начальник Ортран верхом на злобно скалящемся Демоне медленно ехал вдоль строя. Солдаты не смотрели на него, центром внимания были пустые носилки. Ортран понимал их: немного воображения — и видишь сидящую на троне Нассини, ее бесстрастное маленькое лицо под широким обручем диадемы.

Зато все дворцовые служанки глазели на Ортрана. Он был хорош: высокий, светловолосый, в длинном голубом плаще, накинутом поверх золоченой кольчуги, на черном, как смола морранских деревьев, урре.

Ортран поискал взглядом северян, но не нашел. Пусть. Хорошо. К чему мозолить глаза?

Начальник Внешней Стражи, хитроумный Сихон, смотрел на гордеца и беззвучно смеялся: «Пыжься, пыжься! Недолго уже. Не сегодня — так завтра…» Но все же он был сильно огорчен отсутствием сонанги. Неприятно откладывать торжество. Да и видеть ее — немалое счастье.

«Пускай! — думал он. — Когда я спихну этого, Владычица будет удостаивать меня почаще!»

— Тай, — спросил Санти, — светлорожденный Эак знает, что ты фэйра?

— Нет. Ему и так нелегко со мной.

— А Нил?

— Да.

— Но почему? — удивился юноша. — Слуга знает, а господин…

Этайа нежно коснулась его щеки:

— Пора тебе стать лучше чувствующим!

Санти потерся лицом о ладонь фэйры.

— Я чувствую тебя очень хорошо! — прошептал он. Потом повторил фразу мысленно и радостно засмеялся.

Этайа бережно отняла руку.

— Не обо мне, — сказала она. — Нил прошел обучение и посвящение в Руне.

— Он — маг? — изумился юноша.

— По-своему. А до того он был вождем тысячи на Севере. А до того овладел искусством туоров.

— Борьбой?

— Борьба — снаружи! — засмеялась фэйра. — Он может казаться тем, кем захочет. Но тебя внешнее обманывать не должно!

— Разве он выглядит не так, как я вижу? Как ты?

— Нет, Санти, конечно, нет! Я — фэйра. Он — человек. Почти человек. Ему нет нужды менять облик. Но одно и то же может казаться и страшным, и добрым.

— Как так?

— Ты видел аскиса?

— Да, в зверинце.

— Он страшно ревет?

— Внушительно! — улыбнулся юноша. — Представляю, каково услышать его ночью в лесу.

— У меня дома живет аскис. Он — мой друг. Любой аскис — мой друг, я знаю их язык.

Вдруг из нежного горла фэйры вырвался мощный рык, злобный, вибрирующий на нижних нотах.

— О! — вскричал Санти.

— Как думаешь, что это значит?

Санти попытался подсмотреть ответ в мыслях фэйры, но она показала ему его собственное ухмыляющееся лицо.

— Не знаю, Тай. Может, он голоден?

— Вовсе нет! Он сыт. Хочет поиграть! — Она показала Санти щенка тага с набитым брюшком, валяющегося на траве, задрав все четыре лапы.

— Это я понял, — сказал юноша. — Но чувствую, ты подразумеваешь что-то еще.

— Да. Сегодня мы уходим. И ты идешь с нами. Верней, мы с тобой идем с ними. Любой из нас должен уметь защищаться сам и беречь других, иначе кто-то из нас погибнет.

— Понимаю, — грустно сказал юноша. — Не хочу быть обузой. Мне никогда не стать таким воином, как Эак или Нил. Я остаюсь, вы идите! (Уна знает, чего ему стоили эти слова!)