Александр Мазин - Потрясатель Тверди

— То-то! — великан захохотал.

Биорк, знавший дорогу, выехал вперед. Остальные держались в нескольких минах от него. Всадники отпустили урров, и животные не могли потерять друг друга. Погоня держалась в двухстах минах позади.

Они подъехали к оврагу. Демон одним мощным прыжком оказался внизу, подняв тучу брызг. Остальные урры спускались более осторожно. Пока они неторопливо ехали вниз по ручью, урры жадно глотали грибы, время от времени рявкая друг на друга.

Их преследователи ехали поверху. Слышно было, как шуршат листья под ногами их урров. Оба отряда делали вид, что не замечают друг друга.

— Здесь! — тихо сказал Биорк, указывая на вход в подземелье.

— Что это? — так же тихо спросил Ортран.

— Жилище Древних. Наш путь к свободе.

— Вы отважные люди! — сказал воин. — Жаль расставаться с вами!

— Так составь нам компанию! — предложил Нил. — Как бы тебе не влетело от хозяйки. Поедем! Не хочу, чтобы ты умер из-за нас!

— Нет, нет! — нервно проговорил Ортран. — Я… должен остаться!

— Ты умрешь, — бесстрастно сказал Эак. — Нас это огорчит, хотя я тебя понимаю.

— Я не могу, не могу! — твердил Ортран, отъезжая от него и Биорка.

Удар кулака Нила можно было сравнить с ударом маир-унратена. Хотя нанесен он был по затылочной части стального шлема, но Ортран без чувств повалился на шею урра. Глаза Демона вспыхнули. Он молниеносно развернулся. Клыки щелкнули в опасной близости от лица Нила. Но великан тут же поймал его за шерсть под нижней челюстью и хлопнул ладонью между глаз.

— Тихо, дур-рак! — рявкнул он. Удивительно, но урр тут же успокоился. — Нет времени на болтовню, отец! — сказал он. — Того и гляди орехи посыплются нам на головы! Вперед!

И всадники один за другим нырнули в черную пасть пещеры. На сей раз у них не было светильника, но зато туор знал дорогу. Задержался он лишь однажды: чтоб, дотронувшись до зеленого знака, затворить ход. Он еще в прошлый раз заметил светящийся клин и лишь опасался, что ржавчина — это все, что осталось от наружных «дверей». Но опасения оказались напрасными: поднявшаяся снизу стена перекрыла тоннель в двух минах от входа. Друзья быстро преодолели темный тоннель, и туор «открыл» ход в зал. Здесь все осталось неизменным. Сияние «ветвей» и «стволов» диковинного леса показались Санти ослепительным после темноты коридора. Всадники невольно придержали урров. Только фэйра спокойно поехала вперед, и «деревья», к которым она приближалась, вспыхивали еще ярче. «Стволы» некоторых раскрывались, обнажая мерцающую сердцевину. В воздухе запахло грозой. Голубоватая дымка окружила фэйру и пространство вокруг нее. Из дымки, вернее, ею самой, творились смутные пятна, формы, колеблющиеся очертания возникающих и распадающихся фигур. Но сама дымка и то, что создавалось ею, было достаточно прозрачным, чтобы видеть медленно ступающего урра и стройный силуэт женщины, покачивающейся в высоком седле.

Биорк опомнился первым. Его урр с коротким рыком прянул вперед, настиг Этайю, обогнал и пошел впереди.

Тогда и остальные двинулись: первым — Санти, за ним — Эак и последним — Нил, ведущий за собой Демона с бесчувственным Ортраном на спине.

Всадники двигались беззвучно в полной тишине. Тишине, которая, казалось, поглощала все звуки. Даже цоканья клангов не было слышно. «Лес» вокруг сиял. Но люди перестали обращать внимание на переливы драгоценных камней. Потому что образы, рождаемые призрачной дымкой, становились все более реальными.

Теперь в них угадывались лица людей, пейзажи, прекрасные или мрачные, удивительные строения… Все это смешивалось в хаотических соотношениях, лишенное пропорций и естественных цветов… Видения были похожи на музыку, которую воспринимаешь глазами. И самым прекрасным, равно и самым устрашающим, было то, чему невозможно было найти определения. А сила воздействия этой фантасмагории была такова, что через минту Санти ощутил, как его переполненный мозг содрогается изнутри. Юноша был на грани потери рассудка. И не он один: все, кроме фэйры и потерявшего сознание Ортрана, испытывали то же, что и ортономо.

Санти хотел закрыть глаза, но забыл, как это делается. Окружающая его тишина вдруг обрела тысячи голосов, и юноша почувствовал, как тело его распадается, растворяется во множествах окружающих его форм…

Узкая теплая ладонь легла на его веки, опустила их, и спасительная тьма окутала Санти. Потускнели и угасли призрачные голоса. Покой понемногу исцелял его лихорадящий разум. Санти вновь ощутил себя на спине урра, услышал негромкое «кланг-кланг» ступающих лап.

— Можно открыть глаза! — раздался мелодичный голос фэйры.

Санти поднял веки. Волшебное подземелье осталось позади. Урры несли всадников по серому коридору. Санти был последним. Его урр отстал от черного Ортранова Демона на три десятка минов. Санти сжал коленями его горячие бока и вдруг явственно ощутил затылком чей-то взгляд. Урр уже прыгнул, когда юноша быстро обернулся, едва не потеряв равновесия.

Он удержался на спине урра, только вернувшись в обычное положение. Но и одного мгновения было достаточно. Он совершенно ясно увидел у входа в подземный зал человеческую фигуру. За ее спиной сиял и переливался «лес», и света было довольно, чтобы Санти разглядел лицо мужчины, на голову которого был наброшен капюшон серого плаща. Как раз в тот миг, когда юноша обернулся, стоявший у входа сдвинул рукой капюшон, и Санти увидел серебряный обруч над его глазами. Обруч с черным, отливающим багровым огнем камнем точно посередине высокого лба.

В следующее мгновение урр уже унес юношу прочь, и вход в подземный зал скрылся за плавным изгибом коридора.

Санти, все еще не освободившийся до конца от видений «леса» Древних, решил, что человек в сером плаще — последняя из иллюзий.

Урр ортономо догнал Этайю и, повинуясь руке юноши, пошел рядом с ней. Спустя три четверти хоры они выбрались на вершину холма, под усыпанное белыми звездами небо Конга. Их урры еще не достигли подножия, когда позади раздался мощный удар и почва слегка вздрогнула под лапами урров. Огромная скала, поднятая механизмами Древних, вновь опустилась, надежно запечатав вход в подземелье.

— Держись от него подальше, короткохвостый, если не хочешь потерять последнее ухо!

— Ур-р-р! А я-то думал, ты мне друг, Одиночка!

— Правильно думал! Совет друга!

— Как же! Вы, двуногие, слишком высокого мнения о своей магии! Если вы два века…

— Три!

— Все равно! Три века лепили его, значит, никто другой и не подходи! Да я, может быть, вытащил его…

— Чушь! Сам знаешь, что чушь!

— Ур-р-р! Ну и что с того? Мне он нравится! И клянусь собственной драной шкурой, он еще покажет вам всем!