Владимир Шимский - Дети Смерти

— Есть еще летающие гады, — неуверенно сказал унрит. Он взглянул на оранжевую, свисающую почти до земли гроздь. Каких-нибудь десять минт назад она болталась над самым носом пропавшего «капюшона». Если бы Тирса схватили на лету, она бы здесь не висела. Летающий гад («любой, хриссы их побери!») не мог не зацепить ее. Нападение с воздуха, следовательно, исключалось. Магр всегда был изобретателен на проделки.

— Эй, — заговорил вдруг лысый Ангр. Глаза его испуганно прыгали из стороны в сторону. Полы плаща слегка раздвинулись, открывая перетянутые веревкой мешковатые штаны. Над веревкой свешивалось весьма внушительное брюшко. — Эй, — то ли говорил, то ли бормотал он себе под нос, — скажи что-нибудь, нам ведь вовсе не улыбается исчезнуть без следа!

— Уж лучше оставить обглоданные косточки, — хмыкнул Кер, и «капюшоны» вдруг оглушительно заржали.

«По-моему, они смеются в первый раз. Было бы над чем, — подумал Дэн. — От страха, впрочем, бывает и не такое». Смерть Тирса (а унрит нисколько не сомневался, что это — смерть ) успокоила его. Вот так всегда. Он нервничал, боялся, шарахался от каждой тени до тех пор, пока не приходила она. Первая и потому всегда неожиданная, нелепая, ничуть не похожая сама на себя. Дальше было легче.

— Значит, так, — Дэн и сам поразился наступившему в нем спокойствию. Он снова находился в Магре, снова был уверен в себе. — Надо все осмотреть: какой-нибудь след наверняка найдется. И еще: каждый наблюдает за каждым. Мало ли что.

— Убираться отсюда надо поскорее, — буркнул Лот, и «капюшоны» согласно закивали.

Дэн вопросительно посмотрел на Ирда.

Убраться бы, конечно, не помешало. Но Ирд хочет знать. «Бегство, — не лучший путь к спасению», — вспомнил унрит слова Старика. Не самая свежая мысль. Когда она не относится к Магру. Зверь, конечно, вернется. Они всегда возвращаются к месту удачной охоты. Они слишком ленивы, чтобы искать. Но сейчас он скорее всего сыт.

— Можешь убираться куда захочешь, — сказал унрит. — Хоть в Торех. А мы должны искать.

Весело шелестела обдуваемая легким ветерком листва тахиол. Плескалась в ручье мелкая рыбешка («Не худо бы наловить. Оч-чень неплохой получится завтрак», — думал унрит). Сытые после удачной охоты таги, развалясь в тени деревьев, лениво наблюдали за непонятным поведением рыскающих вокруг ручья людей. «Как же я сразу не догадался. Шум водопада! Вот почему никто ничего не слышал». Дэн несколько раз обошел заросли уинона. Порыскал в рощице росших в отдалении тахиол. Ничего. Совсем ничего.

Поблизости бродил с отсутствующим видом Кер.

«А может быть, и в самом деле уйти?»

— Как? — то и дело спрашивал он «капюшона».

— А ну… — следовал весьма выразительный жест. Длинные волосы то и дело закрывали Керу глаза. Он отбрасывал их в сторону пыльными руками, отчего по его потному лицу ползли грязные полосы. Кер молчал, но в его молчании унриту чудилось нетерпение: скорей бы уж двигаться дальше.

— Что это? — подозвал он Дэна, указав на валявшуюся в траве серебристую пластинку. Нотас. Обыкновенный нотас. По привычке Дэн нагнулся и сунул пластинку в карман.

Поиски продолжались.

— Шли бы себе… — ворчал время от времени потом Кер.

Таир жарил нещадно.

Где-то по ту сторону ручья поминал хрисс насмерть перепуганный Лот. «Он следующий», — почему-то подумал Дэн.

Шагах в ста от ручья унрит наткнулся на длинную полосу примятой травы, будто протопала шеренга боевых урров [23] Животное, которое на Асте заменяет ездовых лошадей. . Трава уже почти выровнялась, и потому со стороны полоса была почти не видна. Пройдя вдоль нее, Дэн спустя пару минт оказался у отвесно вздымающейся скалы. Каменный истукан равнодушно подставлял Таиру свои черные бока. «Если это и магрут, то при его размерах подняться по отвесной скале…» — унрит вдруг вспомнил, что чересчур отдалился от Ирда. Посмотрел на уартор. Тот был мертв. «Ладно, — решил унрит, — здесь невидимая смерть еще не страшна. Но потом, там, дальше, не вздумай позабыть. Если ты, конечно, хочешь остаться в живых».

Отбросив беспокоившие его мысли, Дэн уставился на скалу. Черный камень, прогретый жаркими лучами, источал невероятный жар. Куртка и штаны унрита высохли. Горячий воздух обжигал легкие. Кое-где на отвесной скале болтались бесформенные желтоватые сгустки. «И все-таки оно забралось туда, — решил унрит. — Но как?» Он ткнул в ближайший из сгустков мечом и с трудом выдернул оружие из клейкой массы. Теперь он мог с уверенностью сказать: магрут был, но как он сумел похитить Тирса с расстояния ста шагов, они, вероятно, не поймут никогда.

Не лезть же на стену навстречу собственной гибели.

«А что, если оно сейчас…» Вздрогнув от мысли, что он и сам очень даже доступная неведомому существу добыча, Дэн бросился прочь. Пробежав с десяток шагов, унрит остановился. Рука его сама собой потянулась к фляге. Жалко, что там не харута. Несмотря на палящий Таир, нутро унрита будто заморозилось в нехорошем предчувствии — везение кончилось.

— Кончилось, — повторил он вслух, жадно хлебнув из фляги. Остатки воды вылил на голову: «Охладись». Облегчения, однако, не последовало. Вода была теплая, почти горячая. «Ничего, рядом ручей». Эх! Дэн с огорчением подумал, что не прихватил с собой плитку хурума. Она так и осталась лежать на столе.

«Пустое. Пустое это, Дэн».

Отойдя на безопасное, как ему казалось, расстояние, унрит внимательно осмотрел перепачканный липкой слизью меч. Она быстро затвердевала, превращаясь из желтой в коричневую. Запаха у нее не было. Дэн тщательно вытер меч о траву. Гадость какая-то…

Отряд поспешно позавтракал сладковатым на вкус мясом (не больно вкусно, но есть можно), и после сбивчивого рассказа унрита об увиденном тронулся в путь. Спустившись по тропе к подножию водопада, где Дэн подобрал и впрямь порядком задубевшие сапоги, путники свернули к ручью и, обойдя гревшуюся на камне флаиссу, вышли на тропу.

Некоторое время все подавленно молчали. Девушка опять была задумчива и далека, шла с отсутствующим видом. Остальные то и дело нервно оглядывались по сторонам, ожидая, что их подстерегает участь Тирса. «Будут теперь шарахаться от каждого шороха», — ворчал про себя унрит.

Тропа петляла, то возвращаясь к освежающему прохладным дыханием ручью, то снова убегая далеко в сторону. Лишь изредка она тянулась вдоль ручья, отделенная от него густыми зарослями грецкого ореха, сквозь листву которого просвечивала сверкающая в лучах Таира вода. Никто, кроме унрита, и не сказал бы, что это тропа, настолько она заросла высокой травой и пробивающимися сквозь каменистую почву кустиками лиимдрео. Шедший босиком Дэн частенько останавливался, вытаскивая вонзающиеся в ступни колючки и застрявшие между пальцев остроугольные камушки. Ступни нещадно саднило («сам виноват», — думал Дэн), но в задубевшей обуви было бы во много раз хуже.