Екатерина Соболь - Дар огня

Освальд медленно кивнул, и по одному этому движению Генри понял: Освальд доволен тем, что до него дошло.

– Так и было. Но силу первого камня ты бездарно потратил: уничтожил своих защитников, чтобы они не тронули милых, славных людей. К счастью, права на управление камнями ты можешь передавать, это проверено на прошлом разрушителе. И я хочу, чтобы ты сломал еще один камень и передал мне права на его содержимое. Это очень просто. Надо сказать тварям: «Служите Освальду» – и все.

Он произнес это так буднично, будто думал, что Генри скажет: «Да, конечно, почему бы нет». Генри криво усмехнулся. Он все пытался разозлиться, ярость – это хорошо, она помогает бороться и искать выход, – но безнадежная усталость забивала голову, как туман.

– Ты, конечно, скажешь, что не будешь этого делать, – спокойно продолжал Освальд, доставая один камень. Ящик он захлопнул и убрал в сумку. – Так что перейду сразу к убеждению. Посадите их, но держите крепко. – Он кивнул тем, кто держал пленных, и те сделали, как велено.

Генри скользнул взглядом по грязным, покрытым землей лицам. Агата мычала и пыталась освободиться, Хью трясся, Сван втянул голову в плечи, Джетт смотрел на Освальда с тем же застывшим ужасом, что и в башне.

– Ну-ну, что вы такие перекошенные, – довольно сказал Освальд. – Такая хорошая компания: немая замарашка, нищий калека и два деревенских дурачка. На что такие, как вы, рассчитывали, ввязавшись в этот поход? Придется немного потерпеть. Сколько именно – зависит от вашего друга. – И он вытащил из сумки еще один ящик: небольшой, белый и с округлой крышкой. – Знаешь, ваши предки говорили, что боль – раскаленный огненный шар. Они не ради красивых слов так говорили. – Он погладил большим пальцем крышку ящика. – Это существо водится здесь с тех времен, когда королевство было совсем юным, а люди только пришли в наши земли. Когда кто-то чувствует боль, существо собирает и поглощает ее, а потом и само начинает причинять боль, то есть производить себе пищу. Оно обожало забираться в дома людей по ночам, но те, к сожалению, были еще с дарами, то есть умны и изобретательны, и быстро переловили большую часть этих шаров. Темным волшебникам удалось сохранить всего несколько, и один шар они любезно подарили мне.

Он открыл крышку, перевернул ящик – и на траву выкатился светящийся белый шар. Полежал на траве, а потом дернулся к Агате и вкатился на ее ногу между ботинком и подолом платья. Агата глухо вскрикнула, а шар засветился ярче. Она попыталась отодвинуться, задергала ногой – шар упал на траву и покатился дальше, к Хью.

– Не надо, пожалуйста, не надо, – заскулил Хью, его пятки проскребли по земле, но шар уже устроился у него на колене, и Хью завопил.

Освальд досадливо выдохнул:

– Вы же вроде считали себя героями, так терпите молча. Ненавижу скулеж. Ну что, Генри, вот мое условие. – Он протянул Генри серый камень. – Как только сломаешь его и передашь мне, я уберу шар. Шар питается болью и с каждой секундой становится сильнее. Минут через пять у кого-нибудь из твоих друзей – да, среди них есть и предатель, но остальные невинны, как овечки, – от боли остановится сердце.

Шар перекатился к Джетту, и тот закусил губу, глаза у него казались черными, как сажа, кожа влажно блестела. Генри видел, как дрожит его прикушенная губа, видел, что зубы впиваются в нее все сильнее.

Услышав крик Свана, Генри отвернулся. Шар беспокойно метался от одного к другому, прокатывался по ногам, будто никак не мог решить, на ком остановиться.

За деревьями темной глыбой высился дом. Сейчас он казался Генри пустым и заброшенным, и Освальд, проследив за его взглядом, негромко рассмеялся:

– Думаешь, скриплеры придут вам на помощь? Волшебные существа всегда сами за себя. Они не покажутся, даже если вы будете их умолять. Ну же, решайся. Что такое один камень? Я ведь мог бы попросить тебя сломать все, и в конце концов ты бы согласился, мы оба это знаем. Но я разумный человек, одного мне пока хватит. Так что лучше не тяни, с твоей стороны это жестоко.

Хью истошно завопил, и Генри зажмурился.

– Хорошего вы нашли себе друга, правда? Он мог давно остановить меня. Разве родители не учили вас не связываться с теми, кто отличается от всех? Но я тебя понимаю. – Освальд подошел так близко, что Генри почувствовал, каким холодом веет от его железных доспехов. – Думаешь, того, кто пропустил меня сюда, я мучить не буду? Не надейся. Тот, кто это сделал, вытерпит любую боль, чтобы не раскрыть себя. Ты ведь не простишь, а они тебя боятся – жаль, что ты про это забыл.

Агата заплакала. Звук был жалкий, непохожий на нее.

– Хватит.

Генри едва шевельнул губами, но Освальд услышал и подошел к нему, держа на вытянутой руке камень.

– Вот, давно бы так. Посмотри на камень и скажи: «Служите королю Освальду».

– Ты не король.

– Я это исправлю.

И Генри вяло повторил то, что велели. Ему показалось, под серой поверхностью камня что-то полыхнуло – и сразу погасло.

– Теперь освободите ему одну руку. А, узнаю эти перчатки, – проговорил Освальд, стягивая одну с руки Генри. – Подарочек от Тиса? Знал бы ты, что творил тот, кто носил их, не взял бы. – И с этими словами Освальд вложил камень в ладонь Генри.

Камень сразу нагрелся и рассыпался в пепел, а пепел впитался в землю. И прежде чем Генри успел попросить его об этом, Освальд поймал огненно-белый, набухший шар. Шар как раз пытался взобраться Свану на грудь, тот скулил и трясся, давясь слезами. Когда Освальд убрал шар в круглый ящик и захлопнул крышку, Сван недоверчиво поднял глаза, и по его взгляду Генри понял: толстяк уже потерял надежду, решил, что это никогда не закончится и он умрет прямо здесь, на поляне.

Генри сжал зубы и отвернулся. Руку без перчатки он неловко держал на весу, чтобы ни к чему не прикоснуться.

В прошлый раз твари появились только через пару часов, и Генри смутно надеялся, что сейчас будет так же, а он пока успеет что-нибудь придумать. Но те сразу начали откапываться из-под земли, и Освальд покачал головой:

– Раз они пришли сразу, значит, ты не просто напуган, ты в ужасе. Какая похвальная сдержанность. Я даже не заметил. Терпеть не могу криков, слез и прочего шума. Моя армия в этом смысле – образец порядка.

Генри хмуро оглядел лица людей в черных доспехах. Они толпились вокруг, равнодушно глядя перед собой. С тех пор как они зашли сюда, у них не дернулся ни один мускул на лице.

Твари замерли: семь огненных животных, впереди – волк. И Генри каким-то смутным чутьем понял, что Освальд улыбается.

– Сожгите вон тот дом дотла, – сказал он.

Генри будто очнулся.

– Нет! Стоять! – выдавил он, впервые попытавшись дернуться. Но его крепко держали.

Твари развернулись и бросились к дому.