Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

— «О, как завернула! Ну, какая же ты шлюха и стерва?!».

— «Увы… Хоть ты и конченный мерзавец, и подлец, но я люблю тебя до сих пор. Прости, прощай…».

— «Что это значит, — «грехи последующие были абсолютно безгрешны?!». Это как?! Какие такие последующие?!», — завопил Антикв. — «Бог с ними, с этими маразматиками! Подумаешь, Пабло Пикассо! Веронезе! Мазилы, они и есть мазилы!».

— Ну, я не совсем согласен с вашей точкой зрения по поводу Веронезе, — деликатно кашлянул я в кулак и дабы отвлечь разбушевавшегося Антиква, спросил его. — А какие у вас ощущения рождаются при созерцании картин Эль Греко или, допустим Ренуара, или Сальвадора Дали?

— Заткнитесь! У меня полное смятение чувств в связи с этой порочной и подлой сучкой!

— «Дорогой! Не следует так поступать в отношении Величайшего Господина!».

— Да идите вы все куда подальше!

— Да, очень тяжёлый случай, — печально произнёс я и с удовольствием стал поглощать коньяк. — Очень… Не знаю, кому и как помочь.

— Суки! — страшно возмутился Антикв, а потом вслед за мною нервно припал к бутылке.

— «Ну, всякое в жизни бывает…», — робко произнесла Альба.

— Проститутка!

— «Успокойся, милый».

— Какое уж тут успокоение! — завопил Антикв.

— «Солнышко моё! Ну, ляпнула я что-то сгоряча и непреднамеренно! Ну, неправильно выразилась!».

— «О, как! Солнышко, значит?!», — прозвучал ехидный и насмешливый голос Милли. — «Сгоряча и непреднамеренно?! Теперь тебе преднамеренно и совершенно справедливо воздастся по полной программе! Кстати, из твоего мужа любовник никакой. Так, насмешка над нормальной женщиной. Убогий импотент, дурак и вечно, и непонятно почему и по какому поводу, болезненно комплексующий, маразматик!».

— «Что?!».

— «А то!».

— «Сука!».

— «Стерва!».

— «Дрянь!».

— «Шлюха!».

— «Говно!».

— «Вонючая гадость!».

— «Проститутка!».

— «Убогая стерва!».

Милли и Альба выпали из ниоткуда и вдруг стали остервенело избивать друг друга.

— Однако, дамы, — несмело вмешался я.

— А ты, подонок, заткнись! Я сейчас изничтожу эту убогую стерву!

— Но, стервы убогими не бывают, вроде бы… — проблеял я. — Ну, дамы?! Может быть, вы успокоитесь?

— Милая, дорогая моя женщина! — предпринял такую же попытку Антикв. — Успокойся, любовь моя!

— Я тебе не милая! А тем более не дорогая! — завопила Альба. — Я очень одинокая, неприкаянная и несчастная! Я страшно страдаю, рыдаю, не сплю ночами. Никакие снотворные не помогают! Сволочь! Подлец! Мерзавец! Как ты мог трахать эту дуру?! Не понимаю!

— Трахал, но оргазма я не испытывала! Почти! И я отнюдь не дура! — заорала в ответ Милли. — Ах, ты шлюха! Как ты могла изменять этому святому человеку?! Он же, как ребёнок, как младенец, как чистый агнец, наивный и непорочный ангел!?

— Сама ты шлюха! Злобная и бешенная! Какой там младенец?! Ты бы видела, что этот младенец вытворял с одним из твоих бывших любовником!

— Что?! Как!? — изумился я и пристально, и крайне возмущённо посмотрел на Антиква.

— Бывает, — смущённо сказал он и отвёл глаза в сторону.

— Ах, так?! — завопила Милли. — Ну, тогда держись! Я сейчас расскажу твоему мужу крайне печальную историю кое о чём. Связанную с тобой, сука, и с одним нашим знакомым. Такой боец и герой с огромным и трепещущим членом, который очень часто засовывался в тебя!

— О чём они?! — задрожал Антикв.

— Не знаю, — горестно произнёс я. — Не волнуйся. Бабские расклады. Бывает. Не обращай внимания! Сохраняй хладнокровие! Умоляю!

— С кем ты ещё мне изменяла, шлюха? — напрягся и страшно побледнел Антикв, а потом чуть не потерял сознание.

— Да что же это такое творится!? — возмутился я, заботливо и сочувственно поддержал Антиква, и неожиданно для самого себя с лёгкостью перекрыл все связи между моей квартирой и Мирами, дабы сегодняшние ужасные и позорные выяснения отношений не стали вскоре достоянием всеобщей гласности.

— Боже мой! Не может быть! Как она могла?! — возмутился и огорчился мой товарищ по несчастью. — И это — моя самая любимая женщина в мире? Единственная, непорочная, самая великолепная и неповторимая?! С глазами цвета предзакатного моря?!

— Бывает… — скорбно кашлянул я.

— Нет, не бывает!

— Ну, после таких сакральных, хаотичных и неожиданных откровений со стороны наших прелестных дам сам Бог велел нам сегодня напиться! — воскликнул я.

— Полностью согласен! — скорбно произнёс Антикв.

— Да, неужели Пабло Пикассо был импотентом? — задумчиво произнёс я. — Никак не ожидал…

— Я до него ещё доберусь! — рявкнул Антикв.

— И каким образом? — заинтересовался я. — Он же вроде бы давно помер? Или нет?

— Способ найду! Перемещу и смещу к чёртовой матери пространственно-временные границы! Меч свой Вы мне одолжите?!

— Конечно! — горячо заверил я собеседника. — Но перед тем, как поддеть Пабло на мой славный меч, поинтересуйтесь у него, каковы у него были мысли и эмоции перед написанием картины под названием «Девочка на шаре».

— Да что Вы на ней так зациклились?!

— Нравится, и всё! Произвела впечатление ещё в первом классе.

— Почему?

— Суть, отнюдь, не в девочке на этом долбанном шаре! Суть в человеке, который сидит рядом с ним и с ней!

— Боже, как Вы правы!

— А то!?

А потом мы с моим новоявленным дружбаном обнялись и переместились в какое-то иное, но крайне гостеприимное место, где всё началось и понеслось по настоящему и по полной программе!

Я проснулся или очнулся от того, что в голове моей царствовал полный хаос самых разных мыслей, переживаний, непонятных воспоминаний и странных эмоций, которые решительно и жёстко взорвали мой мозг и выбили его из объятий сумеречного небытия.

— Доброе утро, милый, ты как себя чувствуешь? — услышал я нежный и ласковый голос, раздавшийся, словно с небес.

— Ты кто? Ангел или Архангел? — простонал я. — Ты Божественный Посланник Эфира?

— Нет. Я всего лишь твоя любимая и любящая женщина. Великая Госпожа Милли. А, вообще-то, Ангелов и Архангелов не существует во всех мне известных Мирах.

— А Аллах?

— Что, Аллах?

— Он существует?

— Увы, нет…

— Что?!

— Бог един. Он и Иегова, и Аллах, и Христос, и какие-то там всякие индийские чудики. Все эти пророки… Они заключёны в одной сущности, и поглощены ею, и выступают под единым именем. Вот только с Буддой очень большая проблема.

— И в чём она заключается? Всё-таки, Буддизм, — третья или четвёртая религия в мире!?

— Третья. Но, увы… Будда не является Богом в классическом понимании. Он всего-навсего, — человек!