Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

- Посветите.

Голос Брунгильды вернул меня к действительности.

Луч метнулся вниз, упал на телохранительницу. Стоя в двух шагах впереди, она вытянула руку, в которой тускло блеснула шпага. Острие медленно приблизилось к утолщению и коснулось вздутой прозрачной пленки. Коснулось, задержалось, медленно увеличило давление. Пленка прогнулась, натянулась и лопнула с сочным всхлипом. Закапало на пол. Сталь дотронулась до непонятной бусины, висящей на осевой нити, и та вдруг судорожно дернулась, развернувшись и зашевелив бесчисленными членистыми ножками.

К горлу подкатил комок, и я инстинктивно зажал рот ладонью.

Личинка? Выходит, все эти свисающие с потолка тоннеля сталактиты - цепочки зародышей, личинок? Личинок... чего?

Брунгильда же, не дрогнув, продолжала изучать отвратительно копошащуюся в слизи личинку. Та развернулась полностью и тяжело шлепнулась на пол, конвульсивно сворачивая и разворачивая членистое тело, прикрытое панцирными секциями, точно у мокрицы. Вот только мне пока не встречались мокрицы размером в два кулака.

- Это...это то, что я думаю?..

Я даже не заметил, как принцесса подошла и остановилась, выглядывая из-за моего плеча.

- Боюсь... боюсь, что так.

- Сколько же их... здесь?

Луч фонаря метнулся, выхватывая бесчисленные слизистые сталагмиты, висящие преимущественно по оси тоннеля.

- Ответ вас не обрадует, ваше высочество.

- Какой кошмар.

- П-простите... - это подала голос очкастая отличница. - Н-но это не могут быть такие же... существа, как то. Им просто не хватит пищи. Представьте, сколько нужно, чтобы прокормить такой организм. Он размером со слона, а тот съедает тысячу фунтов зелени в сутки. Здесь тысячи личинок, и если они вылупятся, то наверху не останется ничего - они сожрут все - деревья, траву, мох...

Как ни странно, наша забитая и постоянно напуганная отличница не только первой сбросила оцепенение, сковавшее нас после страшной находки, но и помогла выйти из ступора остальным.

- В самом деле, - наконец, опомнился я. - Это было бы хуже библейской саранчи. Может быть, мы просто не заметили? Или они пасутся на другой стороне реки?

- Ничего подобного.

Странно, на этот раз даже Брунгильда нарушила молчание.

- Почему же?

- То был хищник.

- Почему же вы так решили? Из-за того, что он бросился на нас? Но даже травоядные защищают свою территорию, а такому клопу, получается, нужна квадратная миля леса, да еще и не одна...

- Клешни.

- Хотите сказать, что травоядному такие не нужны? Хм. Скорпионы и фаланги, конечно, хищники, но вот крабы и раки поедают водоросли и дохлятину...

- Он активно двигался.

- Двигался? Да уж, в активности ему не откажешь...

Меня прервал пронзительный взвизг. Алиса вцепилась в мой локоть и вытянула палец, указывая вперед. Там, в отраженном от стенки тоннеля свете что-то ползло по полу, оставляя за собой липкий след.

- Ага. Это, очевидно, вылупившаяся личинка. Не визжи так, в ухе звенит. И чего бояться, она маленькая, даже палец не откусит. Кстати, смотрите, никаких клешней, исключительно стригущие...м-м-м... эти, как их... а-а! Мандибулы! Как у муравья.

- Тебе хорошо говорить, а я босиком, - простонала Алиса, которую, судя по голосу, почти тошнило.

- Но если вы все на мне повиснете, то мы упадем, вываляемся в шелухе, измажемся слизью, и уж тогда они точно заползут в декольте...

- На тебе!!!

Шлеп. Ага, немного взбодрилась.

- Куда он направляется? Господин Немирович, посветите, пожалуйста.

Отказывать одолеваемой страстью естествоиспытательницы госпоже Госпич у меня не было резонов, и я послушно вел лучом фонаря за целеустремленно уползающей вдаль по тоннелю личинкой, пока в световое пятно не попало прямоугольное отверстие в стенке. Именно туда, по проложенной множеством предшественников слизистой дорожке, и направлялась личинка.

- Выход! Смотрите, там выход!

- И наверняка наружу, раз жук туда ползет!

В голосах девушек звучало нескрываемое облегчение. Похоже, мерзкое слизистое насекомое полностью обелило себя в их глазах, указав выход из бесконечного, темного, действующего на нервы тоннеля.

Принцесса, заботливо поддерживавшая под руку нетвердо стоящую на ногах инсургентку, с облегчением проговорила:

- Если мы последуем за ним, то окажемся на поверхности. Правда?

- Скорее всего, - согласился я. - Но нужно бы поразведать и здесь. Кто знает, что там, наверху. И, кстати, вот только пришло в голову... кто же, интересно, отложил все эти яйца?

Слабый луч фонаря канул в холодный мрак уходящего вперед тоннеля, перечеркнутый стеклянистыми нитями, и бессильно утонул в нем. За пределами его досягаемости могло скрываться все, что угодно.

Тишина. Легкий шорох придвигающихся тел. Я почувствовал, как чьи-то пальцы крепко сжали левую ладонь. Стоп, и за рукав руки, держащей фонарь, тоже кто-то осторожно ухватился. Ясное дело, Алиса, и... кажется, очкастая отличница. Взволнованное дыхание принцессы, которая держала под руку инсургентку, я безошибочно чувствовал правым ухом.

- Простите, не хотел пугать. Вообще-то, конечно, надо бы разведать, что там. Постоите здесь, пока я погляжу? Правда, без света вам будет не очень...

- ...Еще чего! Даже и не думай! - Алиса дернула меня назад, словно я уже собрался вырваться и сбежать.

- Сейчас... мы не можем позволить себе легкомысленности, - проговорила принцесса.

Настороженное молчание свидетельствовало, что девушки приняли это к сведению.

Первой, естественно, двинулась Брунгильда. В двух шагах я, подсвечивая фонарем и покачиваясь, когда в спину тыкались старающиеся не отстать остальные. Перпендикулярный проход тянулся футов двадцать, выводя к массивному открытому люку с мощным кремальерным запором. Слизистый след вел туда, через порог. Телохранительница ступала по нему, словно по паркету, не обращая ни малейшего внимания, несмотря на то, что осталась лишь в тонких чулках, практически босиком. Девушки же за спиной, лишившиеся туфель - обутым после водопада остался один я, вот вам преимущество шнурков! - брезгливо отдергивали босые ноги, но тоже шли. Деваться все равно было некуда.

За люком оказался тесный лестничный тамбур: наверх уходили теряющиеся в темноте секции ржавого стального трапа. На гудящих ступеньках иногда похрустывали под ногами высохшие трупики личинок.

Мы поднимались долго. Я начал, было, считать марши, но на двадцать пятом сбился со счета. Наконец, лестница закончилась, и еще один люк вывел нас в длинную горизонтальную потерну. Поймав взгляд Брунгильды, я повертел головой и предположил:

- Возможно, это ход, идущий в толще плотины. Тогда нам нужно не направо, к ней, а налево - к выходу.

Здесь уже чувствовался едва заметный сквозняк, очевидно, работала старая вентиляция. Скоро мы нашли ее - слизистая дорожка вела и вела, пока не свернула в забранную толстыми прутьями шахту.