Сергей Малицкий - Очертание тьмы

– Экрас, Фюата и Тарта, – повторила Гаота.

– И есть три слуги Дайреда, – продолжил Юайс. – Их имена Олс, Паена, Лобхад. Иначе говоря – зло, боль, гниль. Были времена, когда все они оказывались изгнаны из Талэма. Последний раз это произошло одна тысяча двести восемьдесят лет назад. И сделал это Нэйф.

– Но он же погиб! – не поняла Гаота. – Он был замучен!

– Вместе с ним погиб и Мэйлас, – пожал плечами Юайс. – Скорее всего, он был одним из демонов. Я думаю, что это был Олс. И его явление произошло полторы тысячи лет назад в Нечи. Через два года Мэйлас захватил власть в ордене Корни. Постепенно подчинил все прочие ордена. Начал войну. И разрушил все крепости, которые были оберегами Арданы. О его явлении в Нечи осталось мало свидетельств, но те, что сохранились в памяти, повторяются здесь, в Граброке.

– И повторялись в Гаре, – подала голос Глума.

– Да, – кивнул Юайс. – Пятнадцать лет назад Олс вернулся. Явление случилось в Гаре, но вылупился из скорлупы он лишь в Тимпале, залив Белый Храм кровью. Всегда проливается много крови. Всегда.

– И где он теперь? – прошептала Гаота.

– Неизвестно, – пожал плечами Юайс. – Где угодно. Держит трактир, шьет сапоги, убивает людей на ночных дорогах. Служит в каком-нибудь из храмов. Подает ночную вазу кому-нибудь из королей. Или даже примеряет его корону. Он может быть где угодно. Но думаю, что сейчас он в Граброке.

– Святой Вседержатель… – закрыла глаза, задрожала Глума.

– Успокойся, – прошептал Юайс. – Вряд ли он в полной силе.

– Он и в неполной может раздавить нас, как мошек, – ответила Глума. – Я читала уложения о правлении Мэйласа. Лишь одна крепость не покорилась ему до конца. Стебли. Но и она была разрушена. Никто в ней не выжил. Мы безумцы.

– Отчасти, – согласился Юайс. – Но вспомни, крепость Цветы тоже не устояла, но оттуда вышел Нэйф. Может быть, он тоже был безумцем, но он остановил Мэйласа. Или же Олса…

– И вот Олс опять здесь, – пробормотала Глума. – Уже пятнадцать лет здесь. Что-то я сомневаюсь, что он пятнадцать лет подавал ночную вазу кому-нибудь из королей…

– И кто же должен явиться следующим? – почувствовала дрожь и жжение в ладонях Гаота. – Кто?

– Кто-то, – ответил Юайс. – Экрас, Фюата, Тарта, Паена, Лобхад. Поверь мне, выбрать лучшее из худшего невозможно.

– А сам Проклятый, – прошептала, сжимая саднящие ладони в кулаки, Гаота. – Он где?..

– Может быть, уже и здесь, – усмехнулся Юайс. – Носит воду, ловит рыбу, строит дома. Или колышется призраком, подобно этим грисам. Дело в другом: пока он не в полной силе, он кто-то вроде меня. Но это только до тех пор, пока бьется сердце нашего мира. Что с твоими руками?

– Жжет, – показала покрасневшие ладони Гаота. – Кто-то идет к нам. Один, но он опасен. Очень опасен. Кто-то укутывает дом от него, но он все равно идет. Он идет насквозь.

– Боже всемилостивейший… – прошептал Юайс и вдруг выхватил из‑за пояса сразу два кинжала, рассек ими собственные ладони и вонзил клинки в стол перед Глумой и Гаотой, затем провел кровоточащими ладонями по собственным щекам и процедил сквозь зубы: – Гаота, Глума. Держитесь за рукояти своих мечей. Ничего не делайте. Ничего. Но и не выпускайте их. И не говорите ни слова.

Занавеси дрогнули, и перед троицей предстал Нэмхэйд.

Боль словно подобралась к Гаоте со спины и ухватила ее за сердце, пробив ладонью ребра. Лицо ее окаменело и против воли изменилось. Сузило взгляд, раздвинуло губы, оскалило зубы. Запылало огнем. В воздухе раздалось потрескивание. Гаота перевела взгляд на вонзенный перед нею кинжал и поняла, что он стремительно покрывается инеем. Окровавленный клинок заледенел, и изморозь пятном ползла по столу.

– Дозвольте присесть, – уже знакомый ей голос резал уши, хотя и звучал тихо, может быть, даже мягко. – Я, конечно, понимаю, что не могу вызвать радости своим визитом, но отменить его тоже никак не могу. Время сжимается. То, что обычно тянется столетиями, укладывается в считаные дни. Не предложишь ли мне вина, почтенный защитник? Нет? Ну что же, не смею настаивать.

Гаота с трудом скосила взгляд. Глума сидела, прикрыв глаза; ее лицо, обращенное в профиль, покрывали капельки пота. Профиль Юайса был спокоен. Но кровь, которой он вымазал лицо, осыпалась с него высохшими чешуйками.

– Ты хорошо укутал себя и своих друзей, – процедил сквозь зубы Нэмхэйд. – Но я остаюсь в убеждении, что где-то уже встречался с тобой. Хотя это произошло слишком давно, чтобы это был ты… Не знаю… Есть о чем подумать… Жизнь порой раз за разом выбрасывает одни и те же игральные кости. Впрочем, сейчас не об этом, защитник. Рядом с тобой сидит девчонка, которая однажды спасла мне жизнь. Вот…

Нэмхэйд потянул платок, закутывающий его шею, и показал страшные шрамы, уходящие под одежду.

– Я едва выжил, – продолжил он. – И до сих пор ношу на груди памятным знаком отпечатки ладоней девочки-целительницы. Она отмечена великим даром, я договорился с ее родителями, что они будут лекарствовать при тэрском Храме Присутствия, но в пути с ними случилась беда. Не помог даже мой оберег, священный диск храма. Подозреваю, что вмешался кто-то сильнее меня. И эта боль уже никуда от меня не уйдет. Я вовсе не льщу себя надеждой, что мы кинемся друг другу в объятия, хотя я и преисполнен печали из‑за гибели твоих близких, девочка. Но все в руках божьих. Поэтому хочу раскланяться и постараюсь больше не попадаться ни тебе, ни твоим друзьям на глаза. И дабы хоть частично загладить давнюю беду, невольной причиной которой я стал, оставляю дар. Надеюсь, он сохранит тебя, Гаота, от напасти, от которой однажды не уберегся я сам.

Нэмхэйд поднялся, поклонился, снял с плеча мешок и бросил его на стол. Развернулся и исчез за занавесью. Юайс дождался, когда шаги гостя затихнут и в отдалении хлопнет заскрипевшая дверь, затем выломал из заледеневших гнезд кинжалы и бросил их на стол.

– Кто он?.. – прошептала Глума.

Ее трясло.

– Успокойся. – Юайс поймал ладонь Глумы, она тут же уцепилась за его руку. Он обернулся к Гаоте, но она, не отрывая взгляда от мешка, мотнула головой, прошептала, с трудом справляясь с языком и непослушными губами:

– Я в порядке.

– Хорошо, – кивнул Юайс и смахнул с лица последние чешуйки крови, обстучал о стол кинжалы, вытер и убрал их. – А ведь я сомневался, что можно навести погоню за сотню лиг. Теперь я уверен в этой возможности. Он лгал.

– Там был еще один… – прошептала Гаота. – Призрак. И он был уж точно страшнее… Нэмхэйда.

– Кто он, этот Нэмхэйд? – повторила вопрос Глума.

– Он колдун из Черного Круга, – ответил Юайс. – Надеюсь, что он не узнал меня. Я постарался казаться слабее, чем есть.

– Ты и там был? – подняла брови Глума.

– Очень давно, – поднялся и прикоснулся к мешку Юайс. – Так давно, что меня уже должны были забыть. Правда, я был не совсем в Черном Круге. Рядом.