Сергей Малицкий - Очертание тьмы

– Расскажи ей о том, что вы видели ночью, – попросила Глума.

Юайс посмотрел на Гаоту, перевел взгляд на Глуму, снова столкнулся взглядом с Гаотой, кивнул:

– Хорошо. Мы ходили с Фасом посмотреть на то, что стонет над рекой. На то, что заставляет жителей Граброка сидеть ночами по домам. Что разумно, кстати. Так вот, это не имни. Ни в каком виде – не имни.

– Что же тогда? – нахмурилась Глума. – Ты же намекнул, что вы разгадали причину стонов… Это магия?

– В той же степени, в какой несет в себе признаки магии и вся прочая гадость, что пришла в Талэм извне. И не только гадость. Так же, как и я, и Гаота, и ты. Пусть это и касается наших далеких предков. В тебе же тоже есть кровь маола?

– Не слишком много, – заметила Глума.

– Достаточно, чтобы никто из твоих спутников не мог превзойти тебя, – заметил Юайс, заставив Гаоту захлопать глазами. – Но это все же другое. Это духи.

– Духи? – напряглась Глума. – Но ведь они появлялись очень редко.

– Значит, пришло время, – кивнул Юайс. – Все войны, которые так или иначе были связаны с Проклятым, все приводили к появлению духов. Сопровождались ими. К счастью, только духов, потому как в тонком мире, что покрывает Талэм словно пленка, невидимая кожура, могут существовать только они. И то, что они появились в Граброке, говорит лишь о том, что ткань бытия истончилась здесь. Явление грядет. И его не остановить. Задержать, затруднить – может быть. Но вряд ли его можно остановить.

– Духи?.. – с недоумением прошептала Гаота.

– Вы еще не учили этого, – вздохнул Юайс. – И я даже не начал говорить о них, хотя это важно. То, что существует само по себе, а не порождено чьей-то магией, хотя и может быть вызвано ею, это духи. Призрачные существа. Они могут быть подобны зверям, могут обладать зачатками сознания. Над рекой стонут несколько грисов. Их трудно рассмотреть, но они напоминают клочья паутины. Если приблизиться, можно разглядеть в лохмотьях женские лица. Они опасны. Неподготовленного человека могут одурманить и утопить в реке. Точнее, сделать так, чтобы он утопился сам. Высосать его силу. Его дух. Их можно изгнать, но это не имеет смысла, потому что они придут вновь. Пока явление не произойдет или обряд не будет пресечен.

– Мне кажется, пресечение обряда в Гаре не помогло… – прошептала Глума.

– Меня там не было, – вздохнул Юайс. – Может быть, к моему счастью.

– Вы опять говорите об этом явлении, – заметила Гаота. – Но почему кто-то обязательно должен явиться?

– Мне иногда кажется, – улыбнулся Юайс, – что вот в таких переделках всякий школяр обучается куда быстрее, чем в уютных кельях под треск углей в камине и мягкий голос какой-нибудь ослепительной Деоры или мудрого Грана. Вам пока не рассказывали о явлении, это слишком серьезная тема. Но упоминания о Проклятом были?

– Да, – прошептала Гаота. – Гантанас рассказывал нам что-то. Он говорил, что некоторые знания подобны крупицам золота. Их нельзя высыпать на голову учеников кучей, иначе те не поймут их цены.

– Точно так, – рассмеялся Юайс. – Одно могу добавить: всё это истории, которые канули в вечность многие тысячи лет назад. Но это только на первый взгляд. Ты ешь, ешь, а то ведь, боюсь, времени на еду у нас не будет до позднего вечера. Я не буду говорить много, но скажу главное: Проклятый – это бог.

– Святой Вседержатель? – широко открыла глаза Гаота.

– Почему же он Проклятый? – удивился Юайс. – Святой Вседержатель – это творец всех миров. Как говорят в Храме Присутствия – бог всех богов. Отец и мать. Начало всего. И, следуя канонам Священного Двора, Нэйф – слуга и почитатель именно творца. Но древние верили, что творец не только создал бесчисленное число миров, но и наделил каждый из них духом или, в чем убеждены те же монашки из Храма Очищения, сердцем. И возможно, Проклятый – это сердце чужого мира, которое хочет захватить наш.

– Зачем? – не поняла Гаота.

– Если сердце превращается в зверя, то оно съедает доверенное ему тело, – подала голос Глума. – И Проклятый уже сожрал одно такое тело. И теперь собирается сожрать Талэм.

– И реки, и горы, и леса, и небо? – не поняла Гаота.

– И это тоже, – кивнул Юайс.

– Подождите, – замотала головой Гаота. – Но тогда получается, что у Талэма тоже есть сердце?

– Я думаю, что есть, – пожал плечами Юайс. – Иначе Проклятый давно бы уже захватил Талэм. Иногда это ему почти удавалось, но что-то всегда останавливало его. Наверное, как раз сердце Талэма. И те, кто помогал ему. Теперь выходит, что испытания выпадают и на нашу долю.

– Тогда почему сердце Талэма не остановит это явление? – не поняла Гаота. – Почему не исторгнет Проклятого навсегда?

– А кто тебе сказал, что оно не останавливает Проклятого? – спросил Юайс. – К тому же победить в битве – не значит остановить выпущенную в тебя стрелу. Стрел может быть много с обеих сторон. Но не смотри на меня так. Я не бог, я не сердце этого мира. Я всего лишь человек, который умеет чуть больше других. Но не всех других. Как и каждый из вас. О вторжении в Талэм можно рассуждать долго, но лучше это делать все-таки не здесь и не сейчас. Одно могу сказать – все имни, а также все народы, которые происходят от айлов, – все бывшие подданные Проклятого. Хотя, как говорят мудрецы, тоже захваченные им. Мы не его дети. Не порождены им, а дети мира, над которым он властвовал и которого больше нет.

– Так он не наше сердце? – поразилась Гаота.

– Он тот, кто погубил наше прошлое сердце… – прошептал Юайс. – И хочет погубить нынешнее.

– Не могу заглядывать так глубоко, – разомкнула губы Глума. – Сердце нашего мира бьется в Талэме. Прошли тысячи лет, и мы плоть от плоти этой земли.

– Проклятому нет входа в Талэм во всей его силе, – отодвинул блюдо Юайс. – Но он пытается просочиться сюда частями. У него есть три слуги и три тени. Его слуги – демоны. Его тени – тени демонов, части его самого. Все они уже были здесь и были исторгнуты прочь, успев перед этим утопить Талэм в крови. Это история, которую тебе еще придется изучать, Гаота. Но сейчас слушай и запоминай. У проклятого есть имя – его зовут Дайред.

– Алтари Дайреда! – вспомнила Гаота.

– Да, – кивнул Юайс. – Ему до сих пор поклоняются кое-где. Так же, как и черной троице, трем его слугам. Но у Дайреда было не одно имя. Я знаю еще одно – Тасуил.

– Храм Тасуила? – не поняла Гаота. – Но Гантанас говорил, что он не запрещен!

– Да, древний культ, вполне миролюбивый на первый взгляд, – кивнул Юайс. – Но это тоже культ Дайреда. Хотя паствы у него немного. Но это долгая история. Всякий негодяй однажды рядится в белые одежды. Или не однажды. Запоминай имена теней Дайреда, которые по сути есть части его. Их зовут – Экрас, Фюата и Тарта. Иначе говоря – голод, ненависть и жажда.