Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!

Единственной деталью, отличавшей трактир от виктийского жилища, была лестница, уходящая на галерейку. Должно быть, комнаты там были с низкими потолками: снаружи «Виктийский приют» не выглядел высоким.

Дик поднялся по дубовым прочным ступеням. Мара шла позади, тихо говоря:

— Райсул сообразил, что если вы вырветесь от негодяев, то пойдете в канцелярию. И свиту вашу он приметил, и сбегал за мной: женщине проще вас окликнуть.

Хлопнула дверь. Оглянувшись, Дик заметил, что его свита вошла в трактир и уселась за стол у входа.

На темную галерейку выходили четыре двери. Мара, не стуча, толкнула левую, и они с Бенцем вошли…

Нет, не вошли, а втиснулись. Потому что в комнатушку с низким потолком (Дик угадал верно) набился весь экипаж «Миранды», кроме илва и юнги. Это Дик заметил с порога и сердито спросил:

— А шхуну бросили на Филина? Как он один усмотрит, если кто вздумает влезть на борт? Много ему пользы будет от мальчишки?

— Олух не слепой, — вступился боцман за юнгу. — И еще там Паучок, она глазастая. Втроем укараулят.

Взгляд Бенца метнулся к девушке, сидящей в уголке. В тесноте и полумраке Дик принял ее за Литу, но теперь и сам видел, что ошибся.

Кэти! Во имя всех богов, Кэти!

— Что ты здесь делаешь? Что случилось? — От тревоги голос Дика стал хриплым.

— Ничего не случилось, — ответила девушка. — Я принесла деньги. Двенадцать коронетов.

И протянула Дику матерчатый кошелек, стянутый зеленой тесьмой.

— Я собрала швей и объяснила, как это выгодно: четыре делера на коронет. Они мне поверили… ну, пришлось их уговаривать, но все-таки… восемнадцать девушек, и я — девятнадцатая. Вот…

Кошелек упал в подставленную ладонь Дика.

— А вот бумага, здесь записано, кто сколько денег внес и кто сколько должен получить. Писала Марта, она хорошо умеет считать.

Дик пришел в себя.

— Я… расписку должен написать. Есть в этом кабаке бумага и чернила?

— В кабаке нет, — откликнулся Отец, — а у меня есть. Как только эта девушка со мной заговорила…

— Я искала шхуну «Миранда», — застенчиво поведала Кэти. — Встречные леташи были такие страшные, я боялась с ними заговорить. А у господина Тамиша хорошее, доброе лицо. Когда он сказал, что служит на «Миранде», я обрадовалась и рассказала про деньги… — И закончила смущенно, виновато: — Это ведь… ничего, да?

— Ничего?! — ахнул Дик. — Да ты спасла меня! И всех нас! Где бумага? Я расписку напишу…

— Я позволил себе написать расписку, капитан, — вмешался Отец. — Чтобы сберечь время. Прямо с процентами, на четырнадцать коронетов и восемь делеров, на имя девицы Катрин Верже. Мы с Хаансом подписались как свидетели, теперь только вам черкнуть осталось.

Протянув капитану лист бумаги, старик принялся откручивать крышку походной металлической чернильницы.

Потянувшись ближе к единственному светильнику, Дик пробежал глазами расписку.

— Дай перо… Эх, а на чем писать-то?

В комнатушке не было даже маленького столика, только кровать.

Боцман, пригнувшись, подставил свою широкую спину.

— Ага, спасибо! — Дик положил ему на плечо бумагу и расписался под обязательством возвратить деньги девице Верже.

Отец закрыл чернильницу. Кэти взяла расписку за уголок, чтобы чернила просохли.

— Так! — сказал Дик, преисполнившись бодрости. — Сейчас, Райсул, ты меня проводишь к твоим… нужным людям. Плевать, что дело к ночи. Надо будет — из постели их вытащу. Пусть говорят, где принимать товар. Не в порту же они собирались грузить на «Миранду» свои коврики!

— Не в порту, — солидно кивнул Райсул.

— Погоди, капитан, — с насмешкой пропела Мара. — Ты про свиту не забыл? Вот эти двое удивятся, что ты в комнату вошел со спандийской девицей, а выходишь с леташом-халфатийцем? Что они подумают про твое большое сердце?

Дик озадаченно примолк. Про свиту он действительно забыл.

— Двое их там? — нехорошо прищурился Хаанс. — Всего-то? Ну, так пустите меня вперед. Снизу не видать, из какой комнаты я вышел. Займу и развлеку эту парочку, а вы пройдете за моей спиной.

— Только без поломанной мебели! — встревожился Отец. — Стражи нам не хватало!

— Как Хаанс, так сразу стража? — обиделся боцман. — А если подгулявший леташ в хорошем настроении желает малость угостить двоих симпатичных наземных пауков?

— Умница, боцман! — одобрила Мара. — Они сидят у дверей. Один мелкий, другой толстый… Эй, ты куда? Обожди малость! Они ж думают, что я сюда капитана привела для… — Мара покосилась на Кэти и закончила мягко: — Для веселого дела. Они ж удивятся, что мы так быстро закончили.

— Резонно, — кивнул Дик. — Ладно, пока договоримся обо всем. Первым пойдет боцман и потолкует с любознательными пауками. Следом идет Отец. Если увидит, что у Хаанса что-то не получилось, вернется и предупредит нас.

— Что это у меня не получится? — удивился боцман.

— Не хвались раньше времени… За Отцом выходим мы с Марой, последними — Райсул и Кэти… Через пару домов отсюда — поворот в переулок Рыбьего Глаза, там жертвенник Вортума Умелого. Заметный такой, с каменной статуей. Возле него встретимся — и сразу разбежимся. Мы с Райсулом пойдем вносить залог. Ты, Мара, проводишь Кэти. До самого дома, обещаешь?

— Да, капитан! — четко, словно получила приказ на борту, откликнулась Мара.

— А ты, Отец, — продолжал капитан, — бери вот это разрешение — и бегом за лескатами. Если сторожа уже все заперли и задрыхли — разбуди и заставь шевелиться.

— Да, капитан! — кивнул погонщик.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы перегнать лескатов к «Миранде»?

— Еще и светать не будет, как явимся, — прикинул Отец.

— Поезжай на спине Простака, он послушнее, — посоветовала пастушка. — Лапушка может всякие выкрутасы учинять…

— Мара, как проводишь Кэти — сразу на корабль. Ты, боцман, как кончишь беседу с этими… — Дик, как и Мара, покосился на Кэти, — с этими чудаками… тоже давай на борт. Отопрешь бортовые щели, встретишь лескатов, примешь их в трюм. Как только вернемся мы с Райсулом, дам команду на взлет…

Экипаж выждал еще немного, а потом боцман покинул комнату. Почти следом за ним отправился старый погонщик.

— Вроде тихо, — прислушался Дик. — Выходим мы с Марой. Кэти, сокровище мое, я тебя толком и не поблагодарил…

Голос его дрогнул. Сказать хотелось многое, но ведь не при экипаже!

— Я обязательно вернусь, ты жди. А тем девушкам скажи, что их деньги возвратятся с прибылью.

— Это я им уже сказала, — грустно улыбнулась Кэти. — Ты себя береги. Да хранят тебя Эссея и Вильди!

Дик ободряюще кивнул ей и вышел. Мара поспешила следом…

Еще сверху увидели они презабавное зрелище. Здоровяк боцман, отодвинув массивный стол, склонился над сидящими на скамье Кадушкой и Мышью. Положив им на плечи тяжелые лапищи, он внушительно гудел: