Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!

Кэти редко бывала в решительном настроении, но в такие минуты с нею не спорила даже Марта. И Дик сдался. Пошел следом, постоял, глядя, как она быстрыми, сердитыми движениями вешает на дверь замок и поворачивает в нем ключ.

Объяснять бедняжке всю безнадежность ее затеи у Бенца не хватило духа.

Кэти быстро попрощалась с ним и побежала по улочке. Дик глядел вслед, пока невысокая, ладная фигурка в синем платье не скрылась за одной из калиток.

Юноша огорченно вздохнул и пошел прочь.

За поворотом путь ему заступил человек в плаще с капюшоном… то есть в первый миг Бенцу показалось, что это человек.

— Ты, Филин? — с неудовольствием спросил капитан. — Как ты меня нашел?

Никому в городе Дик не рассказывал ни про домик трех швей, ни про Кэти.

— По следу нашел, — не стал вдаваться в подробности илв. — Плохие новости, капитан. Вернулся эдон Манвел ду Венчуэрра.

— Что значит — не купил шхуну? Что значит — пропал? Какой еще, ко всем демонам, Бенц? Откуда он взялся?

Крючконосая физиономия эдона Манвела стала багровой. Темные глаза казались двумя колодцами, полными злобы.

Хорхе Риас, принесший хозяину дурную весть, застыл, в ужасе ожидая, что гнев «короля без короны» обрушится на того, кто поближе.

— Я же говорил, что Хозе Сончес — дурак! — донеслось от окна. — Разве стоило ему поручать серьезное дело?

Ференандо-Без-Промаха, один из ближних подручных эдона Манвела, сидел на подоконнике, обняв колени руками, и не без удовольствия слушал о провале дела с покупкой шхуны. Той самой шхуны, которая должна была достаться ему — но хитрый Сончес перехватил хозяйскую милость.

Видно, плохо он скрыл злорадство в голосе. Эдон Манвел, свирепо выругавшись, схватил со стола початую бутылку вина и запустил в своего подручного.

Ференандо привычно пригнулся, бутылка вылетела в открытое окно.

Подручный «короля без короны» проследил ее полет взглядом и учтиво спросил:

— Ваша милость, неужели здесь принято поливать грядки хорошим эфросским? И что здесь тогда вырастет?

Мягкий голос и спокойные, почтительные шутки Ференандо обычно удерживали его хозяина от срыва в безумие. Вот и сейчас он бросил, успокаиваясь:

— Если не заткнешься, тебя закопают на той же грядке. Вместо удобрения. Вот тогда и посмотрим, что вырастет. — И обернулся к Риасу: — Что известно про этого мерзавца… как его, Дик Бенц?..

Ду Венчуэрра осекся и сдвинул брови.

Сочетание слов «Дик Бенц» и «мерзавец» затронуло его память. Зашумело в ушах море, закричали чайки, накатились волны на крупные прибрежные камни…

Но мелькнувшее воспоминание исчезло, растаяло.

— Говори! — бросил эдон Манвел.

— Приезжий, — с готовностью отозвался Риас. — Шнур у него капитанский. Игрок. Похоже, деньги водятся: нанял бывший экипаж «Облачного коня»… — Тут Риас запнулся. — Хотя… были б деньги — не жили бы они все в сарае.

— В сарае?

— Ну да, сняли у хозяина «Рыжей кошки» и всем экипажем там поселились. Теперь-то на борт перебрались.

— Откуда его принесло? Кто таков?

— В точности не знаем. Имя альбинское, выговор малость отдает франусийским, а сам говорит, что недавно из Иллии. Если не врет.

— Ладно, ищите. И сразу ко мне эту тварь. Когда я закончу разбираться с этим Бенцем… — Эдон Манвел мечтательно сощурился. — Тем, что от него останется, нельзя будет даже печную трубу прочистить!

Он снова посуровел, грозно глянул на Хорхе Риаса:

— Главное — не дайте негодяю сбежать. Если упустите…

Его прервал легкий стук в дверь.

— Ваша милость, — подал из-за двери голос слуга, — войти дозволите?

— Входи. Чего тебе?

Слуга с опаской перешагнул порог. Как и все в этом доме, он знал, когда хозяин в скверном настроении. И знал, насколько это опасно.

— У ворот какой-то молодой господин. Прикажете пустить его до вашей милости? Говорит, зовут его Дик Бенц.

— Сам ушел? В лапы к этой зверюге? — гневалась Мара. — И вы его отпустили? Эх… мужчины!

— Он же капитан… — тихо напомнила Лита.

— Слышь, Отец, — спросил боцман, — вот вы с ним поминали какого-то древнего болтуна… Ну, про крупинку безумия…

— «Ум без крупицы безумия — что каша без соли», — процитировал погонщик.

— Во-во… Не кажется ли вам, леташи, что у нашего капитана каша в башке уж очень круто пересолена?

Изображать страх Бенцу было не нужно. Загорелое лицо и без того стало серым, а голос непроизвольно подрагивал. Помнил, помнил Бенц все страшные слухи, что ходили о «короле без короны».

Но дара речи Дика не лишился.

— Ваша милость, я пришел потому, что лишь вы можете спасти меня от передряги, смертельной для меня и опасной для вас.

Заготовленную заранее фразу Дик произнес негромко и ровно, глядя перед собой. Он не шнырял глазами по комнате, обставленной массивной мебелью из дорогого таумекланского дерева. Не таращился на сидящего на подоконнике красавчика и на застывшего в двух шагах от себя верзилу, который присматривал за непрошеным гостем.

И, конечно же, Дик не поднимал взгляда на хозяина дома, который до сих пор не произнес ни слова.

Всех троих Бенц разглядел с первого взгляда, едва вошел в комнату. И сразу потупился. Пусть думают, что это от страха или из чувства вины. Совсем Дику ни к чему, чтобы крючконосый убийца признал в нем мальчишку, в которого когда-то швырнул камнем на морском берегу. Впрочем, с девятилетнего возраста Дик порядком изменился.

«Король без короны» молчал. И молчание это было тяжелым, как могильная плита.

— Боюсь, ваша милость, что меня используют в крупной игре против вас. В ходе этой игры мы оба должны погибнуть. Сначала я, потом вы.

— Объясни толком! — соизволил разомкнуть уста эдон Манвел.

— Ваша милость, несколько дней назад некто Хозе Сончес сделал мне предложение, на которое я, дурак, согласился. Капитаном на его шхуну…

Бенц говорил монотонно и негромко, но связно, не сбиваясь. У него был вид человека, которого жизнь довела до черной черты, до пропасти.

— Сончес сказал мне, что покупает шхуну. Причем я буду капитаном и владельцем — по бумагам. Сончес не стал объяснять, зачем ему это нужно. А я не посмел спрашивать. Где бы мне еще подвернулся такой случай? Ни опыта, ни рекомендаций. Только диплом небоходной академии. И я не задавал вопросов… пока не подслушал ужасный разговор. Это было в «Буром кролике», в день, когда я подписал бумагу на покупку шхуны…