Ольга Голутвина - Крылья распахнуть!

— Не-ет! — закричал в панике сеор Дэмиано. — Что ты натворил, идиот!

Он схватил со стола пистолет, направил его на Дика…

И застыл.

Над чернильной кляксой поползла струйка грязно-серого тумана. Она скользнула меж Диком и хозяином дома. Те глядели, словно завороженные, как растет в воздухе тяжелый, плотный, пульсирующий ком — точно дым из трубы.

Демону тяжело дался короткий плен. Искры были уже не золотистыми, а красными, они дергались в такт содроганиям облака.

Зазвучал голос, беспощадный, как время:

— Дэмиано диль Рокреди, позволишь ли ты мне войти?

— Нет! — завопил хозяин. — Нельзя, нет!

— Дэмиано диль Рокреди, ты скрепил свое согласие письменным договором, и в силу этого договора я — вхожу!

И разом исчезло дымное, грязное облако в воздухе.

Сеор Дэмиано озадаченно посмотрел на пистолет в своих руках. Небрежно бросил его на стол. Закинул руки за голову и молодо, ликующе рассмеялся.

«Ходу отсюда, ходу…» — подумал Бенц.

Он нагнулся за шпагой — и этим движением привлек внимание демона.

— На кого мы оба сейчас похожи… — счастливым голосом сказал тот.

— На двух сумасшедших, которые вырядились снеговиками, — хмуро отозвался Дик, глядя на свой камзол, некогда бывший черным, а теперь густо покрытый побелкой.

Внезапно демон посерьезнел.

— Юноша, — спросил он негромко, — зачем вы это сделали? Почему выпустили меня?

Бенц хотел честно признаться, что чернила он разлил случайно. Но у него хватило осторожности промолчать и лишь сделать рукой неопределенный жест.

— Вы даже не подумали, — так же тихо продолжил демон, — что мне ни к чему свидетели моего превращения…

Дик так устал от нервотрепки, что не стал отвечать. Просто тряхнул шпагой так, что ножны отлетели в сторону, и без предисловий сделал выпад, целясь демону в грудь.

Тот увернулся с молодым проворством и легко перемахнул через стол, опершись рукой о столешницу.

— Ну-ну, юноша! — воскликнул он, повеселев. — Не заставляйте меня прибегнуть к волшебству… или швырнуть в вас вот этим канделябром!

— Еще попробуйте попасть… — негромко буркнул Дик. Но шпагу все же опустил.

— У демонов с благодарностью слабовато, — признал его собеседник. — А вот со справедливостью все в порядке. Убить вас сейчас мне было бы полезно, но неприятно. Предпочитаю оплачивать свои долги.

Из сказанного Дик понял главное: драки не будет. Он подобрал ножны и, возвращая в них шпагу, спросил:

— Что ж слуги-то на шум не сбежались?

Демон, который не раз бывал тут раньше, ответил:

— Слуг в доме нет с того самого года, как в Иллии отменили рабство. Никто не нанимается сюда. Боятся. Раз в неделю приходят две пожилые женщины, делают уборку.

— Вот они в свой следующий приход обрадуются! — Дик широким жестом обвел разгромленный кабинет.

— Совру им что-нибудь… Жаль, что нам никто не поможет привести себя в порядок. Сейчас спрошу у Дэмиано, где у него лежит одежная щетка.

— Значит, он не умер? — вскинулся Дик.

— Живехонек. Нас слышит, только в беседу вступить не может. Если хотите ему что-то сказать — пожалуйста.

Сказать Бенцу хотелось многое. Злые, мстительные фразы так и кипели в горле. Дик открыл рот… и сразу его закрыл. Сейчас выяснять отношения с бывшим книготорговцем — все равно что избивать параличного.

— Я ему желаю терпения, — угрюмо бросил Дик. — Так что насчет одежной щетки?

— Юноша, — удивился демон, — вам даже не интересно, чем я собираюсь отблагодарить вас?

— Да ничего мне не надо… — Бенц подобрал свою шляпу и принялся поправлять покосившееся орлиное перо.

Дик не скромничал. Он действительно не хотел никаких подарков от нового знакомого. Кто их знает, этих демонов…

Тот, кто стал сеором Дэмиано, поднял руку, пошевелил пальцами — и по кабинету рассыпался звон колокольчиков.

— Что еще за представление? — насторожился Дик.

— Я дарю вам, юноша, три сна. Это особые сны, они не похожи на те, что приходят каждую ночь. Вы узнаете их, когда увидите, ошибиться будет нельзя…

— Эй, не надо мне никаких снов! — встревожился Бенц. — Уж если хотите меня отблагодарить, лучше позвольте взять на память кое-что из книжного собрания.

— В этом хламе есть что-то ценное? — изумился демон. — Да берите, пожалуйста! Но сны уже подарены, я их забрать назад не смогу.

И добавил, не удержавшись, с мальчишеской интонацией:

— Но как же, как вы могли противостоять мне?!

— С детства упражнял силу воли! — соврал Бенц.

Дик нежно погладил кончиками пальцев темно-бурый переплет.

Правильно он тогда поступил. Слова демона про какие-то сны оказались болтовней. А лоция — вот она…

— Я же сказал, что ты будешь летать! — шепнул он нежно.

Лоция не ответила.

Бенц вздохнул. Еще неизвестно, будет ли она летать… и сам Дик, и его команда…

Эх, где достать двенадцать коронетов?

Заботы и тревоги разом обрушились на молодого капитана, сдавили горло, навалились на плечи.

Как же он устал!

А ведь есть в Порт-о-Ранго дом, где Бенц может забыть всю круговерть. Дом, где его поприветствует добрый, нежный голосок. Где маленькая ручка, скользнув по лицу Дика, смахнет все горести и подарит надежду…

Скорее туда, скорее!..

Убирая лоцию в сундучок, Дик улыбался…

Окажись в этой скромной, но чистенькой комнате художник, он бы пришел в восторг от очаровательного сюжета: три хорошенькие девичьи головки — русая, рыжая и черноволосая — озабоченно склонились над стоящей на подоконнике клеткой, в которой сидел нахохлившийся чижик.

— Может, съел что-то не то?

— Что «не то»? Как сказал продавец: овес и конопляное семя.

— А если он другое что нашел?

— Ой, ну, ты дуреха! Он что, слетал в «Развеселую пляску» и там наклюкался? Что он в клетке мог найти?

— Девочки, какой он грустный… как его жалко…

И тут в разговор ворвалось бодрое замечание:

— Да облопался он конопляным семенем, ваш орел!

Все три хозяйки «орла» разом обернулись к двери, где на пороге, ухмыляясь, стоял Дик Бенц.

Русоволосая Кэти всплеснула руками, зарделась. Но подруги, с которыми молоденькая швея делила этот крошечный домик, отнюдь не пришли в восторг от появления Бенца, которого считали легкомысленным бродягой. Сам и медяка не стоит — а вскружил голову бедняжке Кэти!

— Сударь, — недовольно сказала джермийка Марта, поправляя рыжую корону-косу, — вас в детстве учили, что надо стучаться, прежде чем войти?

Дик сорвал с головы шляпу и торжественно раскланялся перед Мартой, как перед королевой, махнув шляпой у подола ее платья по чистому дощатому полу: