А Эльстер - Вниз и влево (СИ)

Выслушав сына, Лодзянский про себя отметил, что поступил правильно. В рассуждениях Тадеуша, на его взгляд, наметился прогресс, — но если бы тот и впрямь сделал по-своему, до добра бы это не довело. Примирение «инквизиции» не было нужно. Признание командира Ковалевского в связях с дьяволом станет для них настоящим подарком. Это будет сигналом к началу резни, поэтому очень хорошо, что операция Лодзянского случится раньше.

…Утром двадцать седьмого октября, когда настало время общего сбора, Тадеуш ничего не успел сказать. В лагерь ворвалось человек двадцать — все в черных робах с капюшонами, закрывающими лица, как было принято среди самых непримиримых сторонников «инквизиции». Они взяли присутствующих под прицел — и с ними была девушка! Ее втащили на цепи за руки — расхристанную и безумную. Но в лагере ее тут же узнали.

— Грета! Это же Грета Крайн!

— Это ведьма! — возгласил один из «инквизиторов», — И сейчас мы завершим то, что не доделали! Мы дадим пример искупления!

Как по команде, двое, что держали Грету Крайн, разошлись в разные стороны, растягивая ее за руки на цепях. «Ведьму» облили бензином, и «инквизитор» затянул: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают…»

Факел полетел к ногам девушки — и она сама обратилась в факел, заходясь в долгом вопле. В толпе поднялись крики: на собрании присутствовали и те, кто крови никогда не нюхал, а просто помогал повстанцам в лагере. И тут раздалось:

— Смерть мракобесам!

Откуда ни возьмись, выскакивали люди Лодзянского, устремлялись за отступающими «инквизиторами», что, бросив все, скрылись в ближайшем коридоре. Но в погоню ушли не все. Милош вышел в центр зала:

— Слушай мою команду! Всем — разбиться на свои группы! Двигаться к их лагерям тихо, номера групп — в соответствии с номерами целей. Когда раздадутся взрывы — атаковать! Наши люди умудрились у них бомбы позаложить…

— Есть!!! — был ему ответом слитный рев. Милош кивнул про себя: все вышло, как говорил Лодзянский. Давно он не видел такого единодушия в их охваченных унынием рядах. Вот только…

Взгляд его скользнул к обгорелому, обезображенному телу на полу. Бойкая была девчонка… но теперь такие слова не шли на язык. Милош тряхнул головой, занимая место рядом с Тадеушем: поздно, поздно было думать об этом.

— Идешь, командир? — окликнул он племянника, — Или тут переждешь?

И тут он встретил взгляд Тадеуша. Никогда и ни у кого Милош не видел в глазах такой ярости.

Ни слова не говоря, тот развернулся и рванул в коридор, — будто и не он провалялся в лихорадке последнюю неделю.

…Через полчаса лагерь «инквизиции» пылал. Центр пещеры разворотило взрывом, но фанатики все еще отстреливались, отступая за самодельные баррикады.

Тадеуш короткими перебежками двигался вперед, держа за руку Ганса Прибке — он был провожатым для полицейских. Благодаря этому Прибке до сих пор оставался невредим — как и он сам, естественно. Они добрались до баррикады.

И тут Тадеуш вспомнил: нет, он не должен поддаваться ненависти! Не должен быть слеп! Только одно состояние духа делает войну — не преступлением. Только так он сможет сойтись на дуэли с Эльзой — и вложить в свой выстрел верный смысл! Эльза… она — враг. Но она — и друг! Он ни в коем случае не должен этого забыть!

Оставив полицейского, согнувшегося за баррикадой, он быстро встал во весь рост и метнул гранату… и тут очередь прошила его, швырнув назад.

Он никогда не бывал ранен пулями, но сразу понял: это смертельно. Он силился вздохнуть; воздух в грудь не шел, навалилось удушье, перед глазами поплыла чернота… Но испытывал он не страх, а недоумение. Почему не помог медальон? Неужели… дело было все же не в нем?

Конец. Ничего он не успел. Не донес до дуэли то, что понял. Да и правильно ли понял, раз так все закончилось?..

Отец Умберто сжал зубы, слушая оперативные отчеты о постигшем их разгроме. Бои еще шли, но плацдарм в катакомбах был потерян. Он, Умберто Бенини, ошибся в этих повстанцах. Они оказались не так просты, как казались, — и они его обошли. Их провокация с сожжением «ведьмы» была крайне бесчеловечна, но столь же эффективна… и оказалась действеннее провокаций его так называемых «фанатиков», задачей которых было углубить раскол. Невероятно! Кто там у них засел под видом повстанцев на самом деле?!

Но даже сейчас это был еще не конец! Он еще мог выправить ситуацию. Да, людей потеряно немало, и степень вмешательства Ватикана во внутренние дела Райха будет раскрыта. Но оставался еще шанс схватить Эльзу, ведьму!

Он отпустил очередного связного. Этот явился с поверхности: оказалось, дьявольская активность наверху пошла на спад. Была непроверенная информация о боях в пригородах. И еще: в городе появился безумец, который в самом жутком виде двигался к окраине прямо по оживленным улицам, не сворачивая. Бенини понял, кто это: тот самый Дэтлеф Эберт, что участвовал в штурме поместья Лейденбергер в тридцать восьмом. Еще один проклятый колдун!

— Диверсионную группу — ко мне! — резко бросил святой отец своему секретарю.

Они проследят за чертовым рунистером, решил Бенини. Если он не с повстанцами, не с полицией и не в СС — то почти наверняка он с Абвером и с Эльзой.

…Время показало, что это был верный ход.

Эльза остановила машину там, где путь через подземелья был кратчайшим. Выскочив из машины, она на глазах у изумленной публики выжгла гиперболоидом железную решетку на земле, спрыгнула вниз и бросилась бежать. Из ливневого коллектора она свернула в сторону, в узкий лаз, ударила лучом в стену, проделав в ней дыру, выскочила в более древний подземный ход и помчалась так быстро, как тогда, когда ее демон управлял ею. Но она не успевала! Она видела глазами полицейского, как страшно и коротко дышит Тадеуш. Ему оставались считанные минуты.

Решение вспыхнуло внезапно, как и раньше. Это было кровавое, жестокое решение, — но у нее не было ни капли сомнений, действовать или нет.

Она прижала медальон к груди, выкрикнула:

— ЖЕЛАЮ, ЧТОБЫ МОЙ МЕДАЛЬОН ИСЦЕЛИЛ РАНЫ ТОГО, КТО ЕГО НОСИТ! — а потом вызвала Ганса Прибке.

— Подойдите к командиру Ковалевскому! — приказала она, — Говорите ему то, что я вам скажу!

О, она знала, что нужно сказать Тадеушу.

Свет в глазах Тадеуша почти погас, когда он разобрал, что его окликают. Непонятно зачем он заставил себя вслушаться.

— Эй, командир! — кричал кто-то прямо над ухом, — Помираешь, что ли? Держись! Чуть-чуть дожать их осталось! Принесем тебя в лагерь, залатаем. Врасплох мы их взяли! Если бы не это, не видать бы нам победы.