Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

Рассказывать всю историю Дарье не было нужды. Она и так возложила вину на Платона, если узнает о его упрямстве, из принципа поступит наперекор и обратится в полицию. Прохоров намеревался уладить дело своими силами. Он успел сходить в банк и забрал бумаги из ячейки. Оставалось расплатиться ими за свободу дочерей.

— Успокойся, глупая баба! — оборвал супругу Платон, когда та принялась снова причитать. — Я всё обдумал. Мы выполним их требования.

— Ты не читаешь газет?! — не собиралась сдаваться Дарья. — Ублюдки безжалостны. Они убьют Викулю с Наташенькой, даже если ты отдашь им то, чего они хотят! Нужно связаться с полицией!

— Вот тогда они точно их убьют! — оборвал жену Прохоров. — Сделаем, как я говорю и точка!

Дарья долго смотрела на него красными от слёз глазами, кивнула.

— Давай их сюда! — потребовала Прохорова.

— Кого?

— Эти бумаги! Их отнесу я.

— Выбрось это из головы, — отрезал Прохоров. — Не хватало, чтоб они ещё и тебя схватили.

— Не надо, Платон. Я тебя прекрасно знаю. Ты начнёшь торговаться, потому что ты торгаш по природе. И ничего тебя не изменит, даже если жизнь дочерей на волоске! Ты попытаешься надуть их, всучишь им не то, чего они хотят. Я не позволю тебе погубить моих деток! Давай мне бумаги, быстро!

— Провались ты в Пекло! — вспыхнул Прохоров, вскочил со своего места, открыл нижний ящик комода, достал большую коробку, высыпал её содержимое на кровать. — Подавись!

— Здесь всё? — спросила Дарья.

— Да, всё!

Женщина выхватила коробку из рук Прохорова, собрала бумаги с постели и бросила их обратно в коробку. До половины третьего они сидели, как на иголках.

— Я не могу больше ждать, — Дарья вышла в прихожую и стала надевать своё пальто. Прохоров сердито цокнул, пошёл следом за женой. — Ты куда собрался?

— С тобой. Пойдём вместе.

— Нет, оставайся. Я знаю тебя Платон, — жена посмотрела Прохорову в глаза. — Я вижу, что ты задумал — хочешь их надуть. Оставайся!

— Да чтоб тебя! — Платон яростно взмахнул рукой, вернулся в спальню. Входная дверь хлопнула. Дарья ушла. Прохоров подскочил к окну, дождался, когда супруга покинет подъезд, бросился обратно к комоду. Он снова открыл нижний ящик, сместил подставное дно, достал из-под него старинные листы. Жадно проведя рукой по поверхности бумаг, Прохоров вздохнул. Пробежав глазами по неровным строчкам, он аккуратно сложил листы друг на друга, перенёс их на кухню, где перепрятал в свой небольшой чёрный чемодан.

Он вышел в прихожую, накинул лёгкую куртку, начал обуваться. Как раз в этот момент в дверь постучали.

Квартира, в которую отвезли похищенных девушек, располагалась в полузаброшенном многоэтажном доме в Бронксе. Её отыскал Джеймс, как утверждал он сам, через старого знакомого. Англичане расположились на третьем этаже. Соседей у них не оказалось. Этажом ниже и выше почти никого не осталось: на втором обитала вредная старушка, на четвёртом — итальянские эмигранты. Вряд ли кто-нибудь из них решится вызвать полицию, даже если похищенные девушки будут громко кричать. Ко всему прочему, стены комнаты, в которую заключили пленниц, хорошо изолировали звук. Пока ситуация складывалась благоприятно для англичан. Они беспрепятственно перенесли усыплённых девушек на третий этаж и спрятали в небольшой комнатке, окна которой выходили в переулок.

Джеймс и Освальд с виду оставались абсолютно спокойными, а Арчибальд тяготился чувством вины. Он протестовал против плана Сквайрса, когда тот поделился им с друзьями. Недвед считал недостойным действовать подобно бандитам. Джеймс настаивал, приводил новые и новые доводы и, в конце концов, Арчибальд согласился. Но совесть лорда продолжала бунтовать против подобных методов. После переговоров с ирландцем, Арчибальд уверился в правоте своей совести. Дени произвёл на Недведа впечатление конченого человека, эгоистичного и трусливого. Ирландец не попытался спасти своего друга, пошёл на сговор с его убийцами ради того, чтобы сохранить себе жизнь. Подобная манера поведения претила представлениям Арчибальда о чести и достоинстве мужчины. Удивительным образом в Недведе сочетались тяга к кутежу и разгульной жизни с рыцарскими идеалами средневековья, например, преданность дружбе, верность данному слову. Поэтому Арчибальд, вступив на скользкую дорожку похитителя, чувствовал себя крайне неуютно и с нетерпением ждал скорейшей развязки этой истории.

Джеймс, однако, не замечал колебаний младшего товарища, поэтому делил с ним обязанности по уходу за девушками поровну. В частности, Сквайрс счёл необходимым, чтобы еду и воду пленницам относил Арчибальд.

— Ты моложе меня и куда смазливей, — объяснял Сквайрс Арчибальду. — К тому же напрямую не связан с похищением. Они спокойнее отнесутся, когда увидят тебя.

Арчибальд согласился с доводами Сквайрса. Он отнёс поднос с продуктами, когда девушки ещё спали. Арчибальд собирался покинуть помещение, но его взгляд невольно упал на пленниц. Та, что младше, спала беззаботно. Старшая же нахмурилась, в её позе ощущалось беспокойство, напряжение. Арчибальд не сразу понял, что заглядывается на девушку. Женственные черты лица, красивые, чуть кучерявившиеся волосы. Недвед сделал шаг по направлению к ней, потом одёрнул себя, вышел из комнаты. Ночью он вспоминал старшую сестру, Арчибальду стало по-человечески жалко девиц. Сбитые с толку и напуганные, они оказались впутаны в эту историю по вине англичан, и неизвестно, чем закончатся злоключения девушек.

Джеймс разбудил Недведа на следующий день, четырнадцатого апреля, и велел забрать поднос и выяснить, как пленницы себя чувствуют.

— Наверное, они спят, — предположил Арчибальд.

— Если так, разбуди, — приказал Сквайрс. — Через пару часов их нужно будет вести на встречу с родителями.

Арчибальд не стал возражать, на кухне умылся холодной водой, пригладил волосы, подошёл к двери комнаты пленниц и остановился. Сначала он даже хотел постучать, но, решив, что это будет выглядеть глупо, отомкнул дверь и вошёл внутрь комнаты.

Девушки не спали. Младшая жадно доедала бутерброды с маслом, которые вчера приготовил Освальд, старшая забилась в угол и тревожно смотрела в окно. Когда Недвед оказался внутри, девушки почти синхронно перевели взгляды в его сторону. Арчибальд замялся, он не знал, как себя вести. Молча пересёк комнату, снял с подоконника поднос, поставил на него пустую бутылку и стаканы, подошёл к младшей сестре.

— Я возьму, — пояснил он, потянувшись за пустой тарелкой. Младшая сестра испуганно отодвинулась в сторону, вернув бутерброд на место. — Да нет же, забери, — Арчибальд поставил поднос на пол, протянул девочке тарелку с бутербродом. — Доедай.