Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ)

— Так нельзя, — покачал Арчибальд головой. — Мы бросаем их на произвол судьбы. Так нельзя.

— А что ещё остается? Не брать же их с собой?

— Думаешь, они согласятся? — Арчибальд оживился, оторвал свой взгляд от пола и посмотрел на Сквайрса.

— Серьезно? Хочешь взять их с собой?

— Мы им жизнь испоганили. Наш долг позаботиться о них. К тому же, ты можешь поручиться, что этот немец покинул Нью-Йорк и не рыщет по городу в поисках хоть какой-то зацепки? Что будет, если он выйдет на Прохоровых?

Сквайрс задумался, нервно махнул рукой.

— Сам иди с ними разговаривай. Согласятся, будь по-твоему, нет, пускай возвращаются домой.

— Я так и сделаю, — согласился Арчибальд.

Недвед поднялся на второй этаж квартирки, постучал в дверь комнаты девочек, вошёл внутрь. Освальда и Вики там не оказалось, у окна на стуле сидела Наташа. Её выразительные печальные глаза в свете полуденного солнца напоминали изумруды. Арчибальд поборол дрожь, охватившую его.

— Извини за беспокойство, речь о твоём отце. Он погиб, — Недвед решил не откладывать плохие новости напоследок.

Наташа тихонько хмыкнула, повела плечом и продолжила смотреть на улицу. Похоже, она была готова к такому исходу.

— Мы с Джеймсом поговорили и решили, что вам опасно сейчас возвращаться в Нью-Йорк, — неуверенно продолжил Арчибальд. Он ожидал от Наташи другой реакции на новость о смерти её отца, поэтому не знал, как себя вести дальше. — Поэтому, если вы с сестрой хотите, можете отправиться с нами.

Наташа соизволила повернуться к Арчибальду. Её холодный, испепеляющий взгляд заставил Недведа поёжиться.

— Зачем мы вам нужны? — спросила Наташа. — Почему просто не оставить нас в покое?

Арчибальд замялся; он не знал, что ответить. Наташа пыталась заглянуть ему в глаза, а потом вдруг тихо-тихо заплакала. Сердце Недведа буквально рвалось на куски. Он поддался порыву, бросился к девушке и обнял её.

— Послушайте, Наташа, простите нас, — стал шептать ей на ухо Арчибальд. — Если б только я мог исправить ошибки прошлого.

— Но ты не можешь, никто не может, — выдавила из себя девушка. — Я любила родителей, одному только Богу известно, как я их любила.

— В день смерти моего отца, — неожиданно для себя начал Арчибальд, — я с ним сильно поругался. Я ходил по городу и размышлял, решил просить у него прощения, но не успел. Он погиб с осадком на душе, оставшимся от нашей последней ссоры.

— Когда это случилось?

— Месяц назад.

В комнате воцарилась тишина. Арчибальд отодвинулся от Наташи. Сами не зная почему, они смотрели друг другу в глаза.

— Это ещё что, — нарушила затянувшееся молчание Наташа. — Один американец рассказывал, что не успел вернуть отцу долг перед смертью. А старик его жадный как сам чёрт. Так потом этот американец и мучился, всё ждал, когда отец с того света явится, долг с него требовать.

Неуместность и нелепость слов Наташи произвели неожиданный эффект. Недвед с Прохоровой захохотали. И тогда Арчибальд осознал — он не хочет отпускать Наташу.

Лето 1935 года, Тибет, область Кам.

— Они идут! — завопил Ляо, бросил своего командира и побежал вниз. Юн, напротив, остался с Ли, не стал оборачиваться, поволок его прямо по земле к пещерам. Треск автоматной очереди заставил Линя лечь на землю. Стянув с плеча винтовку, он упал на спину и увидел их: высокие и крепкие мужчины в серой военной форме. На головах каски, в руках автоматы. Трое заняли позиции на возвышенности, навели оружие на Линя. Один из них заговорил на тибетском, но Юн не владел этим языком. Да и не до разговоров было.

— Эй, коммунист! — крикнул Пу. — Давай сюда, я прикрою!

Гоминдановец открыл стрельбу, мужчины в форме ответили автоматными очередями. С таким оружием Линю не приходилось сталкиваться. Нужно было торопиться. Сжимая в одной руке винтовку, второй он схватил Ли и стал ползти, волоча гоминдановца за собой.

— Они идут к тебе, коммунист, поторопись! — Пу выбежал из пещеры, встал на одно колено, вторую ногу поставил на ступню, упёрся локтем в импровизированную опору, стал метиться. Пули свистели вокруг гоминдановца, он сохранял самообладание и готовился выстрелить. Очередь взрыхлила землю прямо у носка его ноги. Пу выстрелил в ответ. Юн не удержался, обернулся. Гоминдановец промазал. Нервы Пу сдали, он стал палить напропалую.

— Да беги же ты! — прокричал он Юню, отстреливаясь.

Позабыв о безопасности Линь встал на ноги, подхватил Ли и опрометью бросился к пещерам. Он почти оказался там, когда Пу, передернув затвор, спустил курок и обнаружил, что патроны у него кончились. Противники в касках встали на ноги, бросились вдогонку, не переставая стрелять.

— Пригнись, — Пу выбежал навстречу Юню, толкнул красноармейца плечом. Линь не устоял на ногах, вместе с Ли упал на землю. Повернув голову в сторону Пу, Линь увидел, что тот смертельно ранен — пули пробили его живот и грудь. Что-то внутри Юня оборвалось, словно судьба человека, который был его врагом, тревожила Линя.

«Какая глупость. Я его почти не знал», — подумал Юн.

Мужчины в форме перестали стрелять, снова прокричали что-то на неизвестном Линю языке. Впрочем, понять смысл их слов несложно — они предлагали сдаться. Вскинув винтовку, Юн направил её в сторону одного из противников. Опытный стрелок, Линь просто не мог промахнуться.

«Сейчас посмотрим, берут ли вас пули!» — не без злорадства подумал Юн. Грохнул выстрел. Голова одного из противников откинулась назад, кровь забрызгала склон за его спиной. Он покачнулся и упал. К тому времени Линь взял на прицел второго, выстрелил, снова попал. Солдат вскрикнул, схватился за плечо. Третий поднял свой автомат, готовый ответить на огонь. Взгляды Линя и противника пересеклись. Юн сделал неожиданное открытие — ему противостоял европеец. Автоматная очередь заставила Линя пригнуться, но в следующий момент, Юн умудрился выстрелить в ответ. Европеец стал отступать, помог подняться своему раненному в плечо товарищу, продолжая изредка отстреливаться. Линь выжидал. Когда он в следующий раз намеревался выстрелить, враги успели подняться и скрылись за пригорком.

Пу сумел приподняться на руках, посмотрел по сторонам, взглянул на грудь и живот, залитые кровью.

— Коммунист, — позвал он Линя. Слова давались ему с трудом. — Сейчас нет разницы за красных ты или за Гоминдан. Мы из одной страны, мы — китайцы, — выдавив эту тираду, Пу медленно опустил голову на землю и почти мгновенно умер.

Линь тяжело вздохнул, затащил Ли в пещеру, застыл. У него оставался всего один патрон. Но расходовать его просто так Юн не собирался. Он посмотрел на тело убитого европейца, так и оставшееся лежать на склоне. Ляо врал — их можно убить, они такие же люди, как и Юн. Бояться нечего. Самое страшное, что может произойти с Линем, так это смерть. А коли умирать, так в бою. Отомстить за своих солдат, Хо, У и Фэна. Пока из-за пригорка никого не было видно.