Валерий Елманов - Сокол против кречета

Как назло, именно в то время, когда суварцы решили показать кукиш великому джихангиру, в шатре у Мультека сидел сам Бату. Увидев расстроенные лица послов, он сразу понял, с чем они явились к своему господину и какой ответ с собой принесли. Разве что в словах ошибся, да и то не угадал самую малость.

Посмотрев на разгневанного чингизида, Мультек заторопился с просьбой дать ему еще одну попытку.

– В гордости, да сгоряча, чего только не скажешь, – убеждал он монгола, обиженно надувшего губы. – Вот завтра проснутся и непременно каяться начнут. Глядишь, сами на поклон прибегут.

– А не прибегут, тогда шесть моих и два твоих тумена живо научат их вежливости, – добавил Вату, но новую попытку разрешил.

Не из-за доброты – ею и не пахло. Во-первых, хан хотел соблазнить жителей всех прочих городов примером Сувара, а во-вторых – заполучить русских пушкарей. Очень уж он опасался, что во время штурма его рассвирепевшие воины снова забудут о предупреждении и вырежут всех, тем более что русичи, как пить дать, встретят монголов, держа в руках не хлеб-соль, а оружие.

Мультек выждал сутки – пусть горячие головы немного остынут – после чего вновь подослал к городу своих людей. Народ к тому времени и впрямь успокоился, но совсем не так, как надеялся новоявленный союзник монголов. На смену отчаянной решимости пришло хладнокровие и трезвое осознание того, что просто так враг не отступит, а значит – быть осаде.

Горожане трудились деловито и споро. Кто тащил на стены котлы и смолу, кто волок туда дрова, а кто уже примерял старую дедову кольчугу, сокрушаясь, что она маловата, и точил мечи да сабли. Словом, без дела никто не сидел.

Даже женщинам нашлась работенка – заготавливать чистые тряпки и драть на полосы льняные полотнища, дабы было чем перевязывать раненых. Тут же суетились и дети. И им дело нашлось. Одного снегу сколько перелопатили, собирая огромные кучи поблизости каждого дома. Было бы лето – бегали бы с ведрами за водой, заполняя здоровенные бочки, но зимой этим заниматься глупо – ударит мороз посильнее, и сразу ни бочек, ни воды, которая, смерзшись в лед, тут же их разорвет.

Хотя с водой тоже пришлось побегать. От колодца к стене, подняться наверх, выплеснуть ее наружу и бегом назад. Один раз легко, другой – не страшно, да и третий тоже, а если целый день напролет? К вечеру еле плелись, расходясь по домам, но на лицах – радость. А как же иначе. Теперь и их вклад в оборону имеется – не один враг, поскользнувшись на обледенелой земле, свалится обратно в ров.

Узнав о повторном отказе суварцев, Бату только скрипнул зубами и повелел изготавливать камнеметы. Не зря старый Субудай учил малолетнего хана, что настоящий полководец должен знать и уметь все. Лишь тогда ему ласково улыбнется с высокого Вечного Неба суровый, но справедливый Тенгри. Бату умел.

Да, да, изготавливать. Это ведь спустя века на картинках в книжках будут нарисованы бесконечные вереницы катапульт, таранов и прочих орудий, которые следуют в длинном монгольском обозе к очередной вражеской крепости.

На самом же деле все было гораздо проще. В поход монголы брали только то, что долго делать или чего могло не оказаться под рукой, например крепкие кунжутные веревки или какие-нибудь редкие ингредиенты горючих смесей. Все же остальное они быстро и споро добывали по прибытию на место, потому что дерево, камень, сыромятная кожа и прочее лежало, росло и паслось возле любого осажденного города.

Строительство велось споро и даже нагло, то есть в непосредственной близости от Сувара. Хан надеялся, что осажденные не выдержат и сделают вылазку, чтобы попытаться разрушить камнеметы, но воевода, который руководил горожанами, видимо, знал, как легко во время отступления принести врага в город на своих собственных плечах.

К тому же, как оказалось, у осажденных было и еще одно средство борьбы, гораздо более эффективное и безопасное. В этом Бату убедился на третьи сутки, когда его воины соорудили первый десяток камнеметов. Конечно, такого количества было явно мало [67], так что их изготовление продолжалось вовсю, но не простаивать же тем, которые уже готовы к стрельбе. Начать ее было решено еще в предрассветных сумерках, чтобы все жители города испуганно вздрогнули, пробуждаясь от каменного грохота, и пожалели, что оказались такими упрямыми и заносчивыми.

Но раннее пробуждение ждало в то утро самого Бату. Кошма, на которой он спал, ощутимо содрогнулась, передав недовольную дрожь потревоженной земли, и Бату вылетел наружу в чем был. Зрелище, которое предстало перед его глазами, порадовать не могло. Пять мощных пушек, выставленных в рядок, сделали свое черное дело – ядра, выпущенные залпом, изувечили сразу три катапульты. Еще одна была задета вскользь, пятый выстрел пришелся мимо цели.

Пока Бату остолбенело разглядывал разрушения, грянул второй залп. Он оказался не таким удачным, как первый, изувечив только две катапульты, включая задетую первым выстрелом.

Но больше всего хана взбесили даже не эти разрушения, а ликующие крики горожан. Казалось, на стены вышли все от мала до велика, ибо это был их час – час торжества и первой, пусть пока маленькой, победы над врагом.

– Скачи к Мультеку и передай, что я повелел немедля откатить камнеметы подальше, – повелел он одному из караульных, прекрасно понимая, что это далеко не лучший выход из положения.

Действительно, все катапульты стояли в каких-то двухстах метрах от городских стен, отчего пушки и накрыли их своим огнем. Чтобы их спасти, необходимо было немедленно удалить их хотя бы еще на столько же, не меньше, а то и вообще поставить рядом с двумя стрелометами. Вот только зачем? Что толку спасать хлам, который на такой дистанции просто бесполезен.

Тем не менее приказ свой он отменять не стал, с некоторым злорадством наблюдая, как Мультек бестолково суетится и истерично кричит на своих людей. Наконец беку удалось отправить к катапультам несколько десятков воинов, которые сразу после третьего залпа в паническом страхе тут же ринулись обратно.

Дальше смотреть Бату не стал. И без того понятно, что затея с катапультами обречена на провал. Подтянешь на дистанцию выстрела – разобьют в щепки, отодвинешь подальше – они станут непригодны для дела.

Рухнув обратно на кошму, он угрюмо задумался. Прошло только шесть дней из того срока, который он отвел Бурунчи. И что теперь делать? Сидеть в ожидании, сложа руки или…. Хотя зачем сидеть? И мстительная улыбка осветила его лицо.

Булгары не хотят открыть ворота своему хану, которого он, Бату, назначил на эту должность. Так чья это в первую очередь беда – монголов или Мультека? Наверное, все-таки его. Тогда пусть идет и сам берет этот город. В конце концов, у него два с половиной тумена, которые должны не сидеть сиднем, а сражаться. А если не захотят, ну что ж – придется заставить. Эта задача была как раз не из тяжелых.