Андрей Валентинов - Крабат

…В машине! Раз! Два!..

Шляпа мелькнула не зря. Отвлекла — и тот, что лежал на заднем сиденье успел открыть дверцу. Не выскочил, пули загнали назад, но двух патронов уже нет. Враги тоже умеют считать. В обойме парабеллума патронов осталось… восемь минус пять, потом неизбежная перезарядка, несколько «мертвых» секунд…

Марек решил забрать у девочки ее «жилеточный» пистолет, чтобы держать под рукой, но не успел. Шум мотора он услыхал раньше Герды, но оглянуться девочка успела первой.

— Сзади! Кай это же тот самый, красный! BMW 315/1, Roadster !

Альпийский гонщик?!

Красному «Родстеру» было все нипочем — дорога, горы, непогода. Там, откуда он приехал, накрапывал дождь, успевший промочить салон, но «альпийский гонщик» даже не попытался спрятаться под мягкую крышу-накидку, что ждала своего часа в багажнике. Беда невелика, пассажиры, такие же бесшабашные, как и сам «Родстер», стряхнули тяжелые капли со шляп, а пулемет был надежно укрыт брезентом. «Гонщик» неудержимо мчал по дороге, оставляя после себя неглубокий влажный след, из радиоприемника, новинки от компании Galvin Manufacturing Corporation , на всю округу разносился сладкий голос Джека Хилтона:

Два автомобиля, разделенные узкой полосой дороги, «Родстер» заметил издалека и слегка снизил скорость. Сидевший за рулем кивнул тому, что рядом, тот повернулся, отдал команду.

Брезент исчез, являя миру черный вороненый ствол.

Когда до ближайшей машины осталось всего ничего, метров двадцать, новая команда заставила взвизгнуть тормоза. «Альпийский гонщик» замер, а затем развернулся поперек дороги. Пулеметчик приник к прицелу.

Первая очередь ушла с недолетом, взрыхлив землю как раз между двумя машинами. Пулеметчик, негромко ругнувшись, учел поправку.

Вторая легла именно там, где нужно, у самых колес черного авто. Пули мелкими земляными фонтанчиками обозначили четкую непроходимую грань. Стой! Назад! Убирайся!..

Еще одна очередь прошла над самой крышей. Поняли? Кажется, да. Пулеметчик отлепил ладони от металла и достал пачку сигарет.

Музыка заглушила негромкий щелчок зажигалки. Зато отозвался мотор, зарычал, пыхнув синеватым дымом. «Родстер» сдал назад, вновь занимая место в левом ряду — и неспешно, на второй скорости, двинулся дальше. Отъехал недалеко, всего на десяток метров. Остановился, мигнул фарами…

Двое из черного авто уже успели вытащить третьего, сидевшего за рулем. Открылась задняя дверца, впуская внутрь недвижное тяжелое тело. Фары «Родстера» вновь подмигнули, намекая и поторапливая.

Взревел мотор. Черный автомобиль подал назад, выбираясь на дорогу. Отъехал подальше, развернулся, вновь рыкнул двигателем, набирая скорость. «Альпийский гонщик», не слишком торопясь, поехал следом. Возле коричневой машины притормозил. Тот, кто сидел рядом с шофером, вежливо приподнял шляпу.

— Только позавчера голову мыла… Щетку надо достать, она в перчаточнице, слева от пистолета. То есть была слева… Не обнимай меня, Кай, не надо! Я грязная, ты грязный. В термосе есть вода, я умоюсь. Хорошо? А потом твой костюм почищу. А потом…

— А потом, Герда, ты будешь менять колесо. Не умеешь? Ничего, я помогу… Чего-то школа вспомнилась, уроки катехизиса. Изгоняет он бесов не иначе, как силою Вельзевула, князя бесовского… Кому-то очень надо, чтобы мы доехали до отеля. Кому-то… Не буду вслух поминать… Держи платок! Нос вытри — и слезы.

— А я не плачу, Кай! Не плачу! Не плачу!..

По темной, вытертой ткани рюкзака — белые готические литеры. «Хинтерштойсер. Курц» — красиво и четко, хоть сразу в музейную витрину. На втором рюкзаке, что уже оформлен и в угол отставлен, все наоборот, сначала Тони помянут, Андреас же следом. Ради пущего творческого разнообразия.

Баронесса Ингрид фон Ашберг слегка поправила кистью последнюю букву. Теперь — точка, и…

— Готово!

Отошла назад, поставила баночку с краской на ящик с консервами.

— Красота! — честно отрапортовал Хинтерштойсер. — Вы, Ингрид, ну прямо художник. И цвет приметный, даже в темноте найдем.

Хвалить выпало ему. Курц, не соизволив выдумать причину, исчез сразу, как только девушка вошла в палатку. Андреас даже вздыхать не стал — привык. Втроем им и вправду как-то неуютно.

Работали при включенном фонаре, а по брезенту палатки нудно и неостановимо лупил дождь. Как зарядил с полудня, так и лил себе до самого вечера.

— Андреас! — Девушка замялась, взглянула неуверенно. — Может, я вам с загрузкой помогу? Это невысоко, а у меня и обувь есть, и куртка.

Хинтерштойсер задумался. Будь это просто тренировочный поход, и не будь Ингрид — Ингрид фон Ашберг… Впрочем, нет, он уже понял, что виной всему их не слишком удачное знакомство. Для итальянцев, рыжего Чезаре и Джакомо-полиглота, баронесса — обычная девчонка, верный товарищ, своя, можно сказать, в доску. И на Монблан вместе ходили, и на Юнгфрау. А тут — нате вам! — мундштук в полметра, камни-самоцветы и еще «Испано-сюиза».

Заброска же — дело нетрудное, хотя и хлопотное. Часть груза, самую тяжелую, следует заранее поднять повыше, лучше всего — к месту будущей первой ночевки и пристроить на склоне между приметными камнями. В изукрашенных готическими литерами рюкзаках — стальные «кошки», спальники, каски и прочие неудобства. Лишний человек, конечно, не помешает…

Андреас откинул полог, подставляя лицо дождю. Зажмурился, помотал головой.

— Взяли бы — если б не погода. Камни мокрые, скользкие, еще и сверху сыпаться станут. Мы же о вас будем думать, Ингрид, а не о проблеме. Придется страховать, все время на вас оглядываться.

— Меня не надо страховать!

За палаткой дождь, в ее голосе — лед.

— Но почему? Я же вам не мешаю, хочу только помочь. Я что — маленькая?

Андреас обреченно вздохнул. Тони, ну где же ты?

— Мы тоже не маленькие, Ингрид. Но вы же к нам целого секретного агента приставили.