Андрей Валентинов - Крабат

Хинтерштойсер собрался было возразить, опровергнуть на корню, но язык как-то сам собой повернулся, причем криво:

— Он вам очень нравится, да?

Если бы взгляд убивал… Андреас вжался в послушное кресло и притворился скальным выступом.

— Нет, не нравится, — голос девушки прозвучал на диво спокойно. — Наглый самоуверенный мужлан, типичный янки. Но раз вы спросили, Андреас… Как-то мы переночевали с ним на одной кровати. Нет, ничего не было, он слева, справа я, а кровать размером с Потсдамскую площадь. Но я не могла заснуть. Есть в нем что-то сильное, настоящее… Никакого сравнения с теми напомаженными мерзавцами, что целуют ручки и тонко интересуются, когда я, наконец, получу наследство. Есть и другие. Им деньги не нужны, зато сама я плоха, только выстирать и выбросить. Ваш друг, этот святой Антониус… А, не хочу! Ну что, пьем?

Была горечь, был сигаретный дым, негромкая музыка, чужие голоса. И была грустная девушка в так и не успевшей высохнуть спортивной куртке.

— Андреас, могу я попросить вас о серьезной услуге? Спасибо… Дело вот в чем. Я не прощу себе, если стану спаивать вас. Вам и Антониусу идти на Эйгер, вы на войне. У меня ситуация другая, поэтому… Себе — только безалкогольное и что-нибудь на ужин. Мне — бутылку «Вильямса». Вы станете слушать и поддакивать, потом оттащите меня в номер и уложите на кровать. И забудете — словно ничего и не было. Согласны?

Семь ступенек, лестница, ведущая на первый этаж. Дальше — широкий пролет и снова ступени под красным ковром. Они слева, справа лифт — большая зеленая кнопка, чугунная узорная дверь. Вещи взял коридорный, всего-то и осталось — одолеть семь ступенек и кнопку нажать. Марек хотел взять Герду за руку, но не решился. Не поймет, подумает, что принял за маленькую.

Надо было идти, добраться до номера, скинуть костюм, не забыв отдать его в чистку, наскоро умыться — и сесть у телефона. Разговор с Парижем он уже заказал, обещали в течение часа. И в то же время Марек Шадов понимал, что делает глупость, ступени ведут не в номер, а в заботливо заказанную и даже оплаченную мышеловку. Правильнее всего вернуться к верной «Антилопе», хлопнуть дверцей и рвануть с места. Разогнаться от души, с ветерком и… Ловите!

Он бы так и сделал, работа у странного японца мистера Мото научила многому, но догадывался — поймают. «Альпийский гонщик», прогоняя излишне обнаглевших «черных», заодно и намекнул. Да что там намекнул, прямо врезал, словно из пулемета. «Ты действуешь точно по плану, иначе погорим мы оба», — сказал ему гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер.

Кто выручит? Впутывать жену нельзя, друзья в Германии сами нуждаются в защите. Мистер Мото? Бывший работодатель, конечно, мог бы…

— Ка-а-ай!

Марек понял, что стоит на второй ступеньке и, кажется, достаточно долго.

— Извини, задумался. Мы на лифте? Пробежаться не хочешь?

Под возмущенное фырканье он подошел к чугунной решетке, оценил размеры кнопки, но, прежде чем нажать, поглядел налево, где начинался второй пролет. В маленьком угловом проеме, укрытом неожиданно густой тенью, кто-то курил. Ярко-красный огонек, неясный размытый силуэт.

— Добрый вечер, Марек!

— Добрый вечер, мистер Мото, — не думая, ответил он.

Положил палец на кнопку и нажал бы, но Герда оказалась на чеку.

— А-а… А какой мистер Мото? О котором вы с Королевой спорите?

Рука скользнула по стене, верхняя пуговица рубашки вдавилась в горло, мешая дышать. Марек Шадов, Желтый Сандал, шагнул вперед, закрывая собой девочку.

— Я еще не записался в Мефистофели, Марек. По вашу душу придут другие.

Мистер Мото проявился, словно изображение на стеклянном негативе. Из тени — под неяркий электрический свет.

— Кажется, я начал терять квалификацию, Марек. О вашем предстоящем приезде узнал только вчера. Стыд и позор! Но мне и в голову не могло прийти, что вы рискнете сунуться в самое око тайфуна, к тому же с ребенком… Да, конечно, с очень взрослой и очень самостоятельной девочкой… Я даже не хочу читать то, что у вас, Марек, написано на лице, слишком все грустно. Завтра поговорим подробнее, а сейчас главное. В этой дыре готовится что-то упоительно мерзкое с резонансом на всю Европу, если не хуже. Помешать не способен, могу лишь наблюдать и быть готовым вовремя унести ноги. А тут — вы… Дьявол вас сюда прислал, Марек! Кстати, завтра именно с него и начнем, если не возражаете. Фамилия, имя, воинское звание, агентурная кличка… И — для ясности. Мистера Мото больше нет, утонул, бедняга, прямо посреди океана. Зовите «Лекс», просто, без титулов. Нет-нет, не от слова «закон», гордыней пока не страдаю. Лекс — маленький городок неподалеку от Брюгге, родина моей покойной матушки. Не приходилось бывать?

— Я тебя люблю, — выдохнула женщина в теплую телефонную трубку. — Я очень люблю тебя, Марек Шадов!

Солгала? Сказала правду? Сейчас это было совершенно неважно. Гертруда в безопасности, далеко от жадных глаз мертвеца. Мальчишка… муж сделал все правильно и быстро. Очередной намек на «обстоятельства» женщина поняла, но это они обсудят при встрече. «Des Alpes» — швейцарская глушь, даже в случае войны отель никто не станет бомбить и захватывать, значит, можно пока не очень торопиться. Еще несколько дней, чтобы утрясти и уладить дела. В последнее время О'Хара их изрядно запустил…

Мысль о покойнике сразу подняла настроение. Босс не слишком уважал Священное Писание, даже пошучивал порой. А зря! Псу живому лучше, нежели мертвому льву. Прав Экклезиаст! А вы, босс, даже не лев, просто «третий труп», неопознанный и никому не нужный. Таких в Шанхае грызут живые кладбищенские псы!

Муж еще что-то рассказывал, потом в трубку быстрой скороговоркой частила Гертруда. Женщина слушала, отвечала, пыталась шутить. Приехать она не сможет — прямо сейчас. Но помочь… Вовремя вспомнилась полученная утром телеграмма.

— …Целую! Еще раз и еще! В нос, да!.. Передай, пожалуйста, трубку Каю.

Обратный адрес тот же: Швейцария, кантон Берн, отель «Des Alpes». Совпадение странное, но в данном случае очень и очень полезное.

— Марек! Слушай внимательно, но лучше ничего не записывай. Запоминай! В отеле остановился наш деловой партнер. Ты его быстро найдешь, он летчик, у него свой самолет — «Ньюпор-Деляж-29». Он и его… его фирма мне многим обязаны. Тебе они помогут, обязаны помочь. Я пошлю срочную телеграмму, прямо сейчас. Зовут его Роберт…

Идти Хинтерштойсеру никуда не хотелось. Настроение как на отрицательной сыпухе — сперва плохо, а дальше хуже некуда. К утру дождь сменился туманом, да таким, что и вершину Огра не разглядеть. Какая уж тут заброска! И Курц учудил — явился далеко за полночь, но спать не лег. Сначала курил в палатке, потом накинул на голову куртку, выбрался под дождь. Хорошо, что за пологом уже не лило, капало.