Андрей Валентинов - Крабат

Эти деньги он отдал ей через два года. Женщина отказывалась, но старый апаш настоял.

— Я принял тебя за очередную дуру из богатеньких. Кто же знал, Эльза, что ты — наших кровей?

Пуста сцена, белым прожекторным огнем горит бумажная Луна. Зрители молчат, стих даже вечный «парижский» кашель. Дирижер обернулся, палочка в руке вот-вот дрогнет… Ничего уже не изменить, не повернуть назад, можно только вперед, на сцену, на брусчатку, в узкий переулок между черными домами.

Эльза и Жожо. «Апаш» — танец смерти!

Ваш выход!

— «Plenniki Zemli»… — Капитан Астероид был явно удивлен. — Net, ne slyshal. Avtor kto?

Марек Шадов на миг замялся. Не так-то легко говорить на межпланетном языке!

— Kakoj-to Manuil Semenov. Izdano, esli ne oshibajus', v Harbine.

Звездный герой кивнул и, проявив такт, перешел на общепонятный «хохдойч».

— За сведения спасибо. Проверим! Интересная, Марек, ситуация вырисовывается. Кто-то уже не первый год вбрасывает информацию о самых секретных разработках. Да так, что не сразу поймешь и не ухватишь. Бульварные книжонки, такие вот лекции, как ваши…

Капитан Астероид попался правильный, точно как с картинки. Шлем, тяжелые «летные» очки, перчатки до локтя, широкий пояс, за спиной вместо рюкзака — плоский металлический блин в плотном чехле из кожи. И разговор вел вполне по-геройски — стоя в воздухе. Не слишком высоко, всего в метре над землей. Не летал, не кружился. Стоял. Ноги на ширине плеч, руки на груди сложены. Залюбуешься!

Любоваться звездным героем пришлось задрав подбородок, но Марек Шадов, он же циркач доктор Эшке, ничуть не возражал. А больше никого, если не считать бывший истребитель «Ньюпор-Деляж-29», в ангаре не случилось. Обидно, право слово! Улетит Капитан Астероид на очередную битву с Черным Злодеем, дабы Вселенную от верной гибели спасти, и даже не расскажешь. Кто такому поверит? Сам Марек, к примеру, так до конца и не осознал. Видеть — видел, слышал, разговоры вел, но где-то в самой глубине сознания тревожно звенел маленький стеклянный колокольчик: «Нет! Нет! Перекрестись! Нет! Дзинь!» Приходилось успокаивать себя словами неизбывного оптимиста доктора Эшке. «Что мы узнаем завтра?»

Завтра наступило.

— С фантастикой пусть начальство разбирается, — продолжал герой, смело игнорируя сомнения в собственной реальности. — Приказ у меня другой. Аппарата два, и оба следует испытать, причем в совместном полете. Так сказать, нащупать границы возможного. Управление самое простое, нечто вроде гироскопа, освоите быстро. Перчатка — главный штурвал, на поясе — запасной. Смотрите, Марек!

Правая рука еле заметно дрогнула. Отважный Капитан неспешно поднялся под самую крышу, с достоинством сделал сальто и неторопливо, словно от поверхности воды, опустился вниз, на тот же метр от пола.

— В общем, будем с вами, Марек, figurjat'. Как это лучше перевести, а? Нет, слаб немецкий язык!.. Вопросы?

Отставному филологу-германисту очень захотелось почесать затылок под шляпой ради стимулирования умственных процессов.

Сдержался, хоть и не без труда.

— Я, конечно, в шпионских делах мало понимаю…

— И кто это говорит? — сверху весело засмеялись. — Вы сколько лет с майором Вансуммереном работали? Семь? Больше? Не прибедняйтесь, Желтый Сандал!

Марек прищурился.

— Значит, кто-то другой мало понимает. По уму эти аппараты следует немедленно перебросить через границу и там уже испытывать хоть десять лет…

— …А не светить на всю Европу.

Бесстрашный герой вновь шевельнул перчаткой. Подошвы тяжелых ботинок мягко коснулись пола.

— Летал всего пару раз, ночью, понятно, но по отелю уже слухи пошли — об очередном неупокоенном призраке с Норванда. А уж когда вдвоем приспособимся…

Очки, металлический шлем, кожаный подшлемник… Был Капитан Астероид — стал Роберт-пилот. И глаза те же, и улыбка с хитринкой.

— Все зависит от поставленной задачи. Аппараты переданы нескольким странам. Франция, Чехословакия, Великобритания. Теперь еще и мы. Порядок улавливаете?

— Противники Гитлера, — понял Марек. — И Гитлер должен об этих аппаратах узнать. То есть узнал уже.

— Именно.

Роберт принялся отстегивать блин-рюкзак. Снял, подержал на весу.

— Вся хитрость — в этом. Вскрыть основное устройство, чтобы скопировать и пустить на поток, невозможно. Получите расплавленное месиво: металл, пластик, провода, какие-то кристаллы. Французы так оба свои аппарата потеряли. Внутри что-то невероятное, не удивлюсь, если и в самом деле неземное. Нам пока не по уму, если вас же процитировать. Но Гитлер этого не может знать наверняка! Значит, опаску будет иметь. Вдруг через полгода на Берлин спустится с небес целая дивизия? Во всяком случае, мне так объяснили.

За рюкзаком — пояс, за поясом — перчатки…

— Ну что? Рискнете? Безопасность гарантирую, проверено.

Трудно удержаться от соблазна! Марек Шадов все-таки провел ногтями по затылку. Полегчало, пусть и не сильно.

— Ну… Давайте попробуем. — И не выдержал: — А может, и с фантастикой разберемся? Я-то был уверен, что на лекциях байки пересказываю. Выходит, Козел не ошибся? Но если в книжках правда, то нам на головы еще и Аргентина свалится. Астероид, чуть больше сотни километров в диаметре!..

— «А любовь мелькает в небе, — негромко пропел пилот. — Волну венчает белым гребнем. Летает и смеется, и в руки не дается. Не взять ее никак!» Жаль времени нет, а то бы с удовольствием послушал вашу, Марек, знаменитую лекцию. Байки, сказки… Вдруг там есть за что ухватиться? Если вспомнить не танго, а марш… «My rozhdeny, chtob skazku sdelat' byl'ju…»

Читавший Чехова Марек Шадов охотно подхватил:

— Совершенно верно, — уже без всякой улыбки согласился летчик. — Именно этим мы с вами и займемся.

Им незачем встречаться, но они — встретились.

Ночь…

На нем — рубашка с большим отложным воротником, открывающим горло, широкие расклешенные брюки, яркий шейный платок, кепка, четырехугольный картуз «домиком», широкий пояс, в зубах — папироса.

На ней — черное вечернее платье, гладкий, ничего не скрывающий шелк. Вместо шейного платка — сверкающее камнями ожерелье. Темные перчатки, маленькая смешная сумочка.

Двое — и белая бумажная Луна.

Бежать некуда. Пуст переулок, окна-глаза и те погасли. Женщина, ее сумочка, бриллианты, платье, трепещущее тело, в полной власти апаша, мастера ножа. Тот знает это и не спешит, растягивая удовольствие. Подходит медленно, враскачку, без особой нужды поправляя кепку, окидывает жертву выразительным взглядом…

Женщина замирает, перестает дышать. Она бы охотно притворилась мертвой, но поздно, и живая, доступная, становится добычей в чужих безжалостных руках.