Андрей Валентинов - Крабат

— Сам ничего не понимаю, Ильза. Вчера эту шавку назначили министром иностранных дел вместо фон Нейрата, а сегодня он зачем-то прилетает в Париж. Кажется, нам с вами, Ильза, надо срочно договариваться. Иначе, боюсь, мы все станем углем.

Диктор, между тем, перешел к сводке погоды. Она обнадеживала. Над всей Францией — безоблачное небо. И над Испанией. И над Швейцарией.

Над всей Европой…

— Чего-то не хватает, — констатировала Герда. Прищурилась, шевельнула носом. — Наклонись!

Марек повиновался, хотя, с его точки зрения, всего хватало с избытком. Костюм только что из-под утюга, новая рубашка, галстук в тон. Сам он побрит, наодеколонен, причесан до противной гладкости.

— Вот!

В петлице пиджака — белый цветок орхидеи. Откуда только взяла?

Собрались на смотровую площадку. Дело, казалось бы, плевое, на этаж спуститься да коридором пройти. И сама площадка, гордость «Гробницы Скалолаза», ничем, кроме подзорных труб, не интересна. По первому солнышку там народ собирается — в костюмах, но гимнастических, зарядкой здоровье крепить. Это утром, после полудня же площадка — не площадка, а Veranda , если по-французски. Впрочем, на иных наречиях звучит весьма сходно.

На Веранде — собираются. Там — гуляют. Того, кто, традицию отринув, придет без галстука или, не попусти господь, в костюме для гимнастики, в полицию сдавать, конечно, не станут. Но — не поймут.

Марек Шадов, человек глубоко несветский, старался бывать там пореже и все больше по утрам. Но сейчас особый случай, без бутоньерки не разберешься. Герда целый час от зеркала не отлипала.

— Если ты, Кай, курить будешь, возьми сигаретницу. У меня есть, серебряная. Пачку доставать из кармана не принято.

На такое Марек предпочел не отвечать.

Вышли, прошествовали коридором. Лестница, снова коридор, широко распахнутые двойные двери.

Солнце!

Погоды все эти дни стояли странные. То ясно, то дождь с туманом, то просто туман, а порой и все сразу, каруселью. На этот раз повезло, туман отступил к горным склонам, тучи — к горизонту. Гуляй — не хочу!

Гулять Марек не собирался. Негде, сама Веранда меньше тюремного двора, да еще столики со стульями, не развернешься. К подзорным же трубам подходить смысла нет. У половины — очередь, не достояться, остальные по персонам расписаны: ключик, замочек, стальной колпачок. Удовольствие не из дешевых, особенно в такие дни.

— Ничего не вижу, — констатировала Герда, отводя от глаз театральный бинокль, маленькую игрушку в перламутре. — Кай, а где они, альпинисты?

С ответом Марек затруднился. Поди пойми! Из разговоров уже ясно: «эскадрилья» слева, впереди всех. Австрийцы за нею, но с сильным отставанием. Наиболее глазастые утверждают, что у одного из них, Вилли Ангерера, травма. Идет медленно, останавливается через каждые десять шагов.

Зато итальянцы! Итальянцы, о-о-о! Длинная, длинная веревка! «Дюльфер», господа, настоящий «дюльфер»!

«Горные стрелки» (попробуй выговори «Хинтерштойсер»!) пока на третьем месте. Форсировали Первое Ледовое, ко Второму подступают. Но там какая-то особо трудная «вертикалка», возле нее и топчутся.

Но как все это увидеть, если к подзорной трубе не подпускают? Запасливые прихватили с собой настоящие бинокли, не театральные, некоторые даже с артиллерийской сеткой. Наводи — и любуйся, пока «Огонь!» не скомандовали.

Марек Шадов решил гору игнорировать. По скалам лазить — не его, а зрителем быть не слишком интересно. Смотрел на публику, считал бутоньерки. На двадцатой (желтая гвоздика) сбился — то ли видел уже, то ли нет. Знакомых, даже шапочных, не обнаружилось. Самое время начинать скучать.

Не довелось.

— Фактура! — Пальцы Герды коснулись его ладони. — Пиджак не ищи, она в платье. Дальний вход, чуть левее.

Девочка не ошиблась, ни с направлением, ни с платьем. Хелена была затянута в нечто серое до самых пят. На голове — серый же беретик-блин. Кинокамеры нет, зато есть сумочка, белая, не в цвет.

Вошла — вбежала, чуть кого-то не сбив. Поглядев на затянутый туманом склон, дернула щекой, выхватила из сумки сигаретницу.

— Сам подойдешь? — странным тоном поинтересовалась девочка. Не дождавшись ответа, кивнула: — Все ясно! Уже иду. Какой ты скромный, Кай, а еще курильщик! Это какая сигарета, вторая или третья?

Марек, без вины виноватый, тем не менее был очень благодарен. Предстоящий разговор заранее не нравился. Что сказать почти незнакомой и, если честно, совершенно не симпатичной ему женщине? С чего начать?

«Летим мы, значит, с Капитаном Астероидом. Он — ведущий, я, барон Мюнхга… То есть пилот-испытатель Крабат, ведомый. А на склоне — темень, ничего не разобрать…»

Пальцем не ткнула, и то приятно. А то, что на лице, можно и проигнорировать.

— Что вам нужно, герр Шадов? Я же просила держаться подальше.

Улыбаться Марек не стал, не тот случай. Конверт с непонятной железякой лежал наготове, в левом кармане.

— Это вам. И еще… Парень, там, на склоне, его Андреас зовут, просил передать: «У нас все в порядке». Дословно.

Рядом тихо-тихо дышала Герда. Женщина дернула крючковатым носом, повертела конверт в пальцах.

— Если это розыгрыш, то не слишком умный. К тому же сегодня у меня плохо с юмором.

Достала то, что внутри, положила на ладонь, взглянула брезгливо. Замерла. Так и стояла — с протянутой рукой. Наконец пальцы дрогнули, сжимаясь в кулак.

— Значит, вы действительно брат Харальда, — острые длинные зубы закусили нижнюю губу. — Такое только он смог бы.

Кусочек металла исчез в сумочке, конверт, сделав круг, неслышно скользнул на землю.

— Отправить бы этих зевак на Второе Ледовое, — Хелена резко, по-волчьи, оглянулась. — Без «кошек», с одной веревкой!..

Взяла мужчину под локоть, покосилась на девочку.

— Герда, мне надо поговорить с твоим отцом.

— Вас зовут Марек, да? Вы похожи на поляка, как и ваш брат, хотя он, в отличие от вас, истинный ариец и борец за чистоту расы. Иногда так и тянет его пристрелить, поэтому я на вас и взъелась. К тому же у Харальда Пейпера нет никаких братьев, а тайны Железной Маски мне совершенно ни к чему. Иногда я бываю невыносимой, Марек, так что извините. Хинтерштойсер… С ним действительно все в порядке?

— Когда я увидел Андреаса, он выглядывал из спального мешка и моргал. Голова на месте, руки-ноги тоже, однако досталось вашему знакомому, похоже, крепко. Я не скалолаз, Хелена, и мало чего в этом деле понимаю, но он и Курц уверены, что до гребня дойдут. Теперь у них есть «кошки», веревка — и неплохой запас продуктов. Спасибо итальянцам, натащили всякой всячины.

— Марек, Железная Маска, откуда вы только взялись?.. Вчера я уже похоронила этих ребят. Итальянца бы они не бросили, единственный выход — «дюльферять» на двести метров вниз, но там сыпуха, почти верная гибель… Мне сейчас трудно говорить, Марек. Даже в кино такой поворот невозможен, разве что в детском фильме, для самых маленьких. Когда я узнала, что итальянцев какой-то ангел стащил вниз, мне подумалось страшное. Так не должно быть, нелогично, невозможно. Неправильно! Я даже не обрадовалась, Марек, я испугалась. Наверно, так и реагируют на чудо… А теперь забудьте, пожалуйста, все, что я наговорила. И — спасибо!