Андрей Валентинов - Квентин

— Вам сейчас не до этого, Вальтер. Но… Вы позволите?

Удар был отличный — классический правый апперкот. Бывший чемпион отдернул голову, кулак только зацепил подбородок.

— Неплохо, — оценил он. — Но в следующий раз отвечу, так что больше не рискуйте. Это все? Если так, то мы поедем. Отвезу девушку в Верону, там есть хорошие врачи…

— Погодите! — Ларуссо вскочил, рассек рукой воздух. — Синьор! Моя жена, она немка, очень верующая дама, знает все здешние обычаи… Она просила обязательно передать. Пусть это будет у синьорины Фогель.

Перекрестился, полез в нагрудный карман.

— Вот!

На огромной ладони — маленькая бронзовая веточка. Листьев нет, только цветок. Венчик, пять тычинок, десять лепестков…

— Пассифлора, — негромко проговорил полковник. — Хорошо, я положу ей на носилки.

Уолтер поглядел на доктора. Отто Ган пожал плечами.

— Цветок страстей Господних, знак Тернового венца. Пять тычинок — пять ран, десять лепестков — десять заповедей. Бросьте, Вальтер, это не поможет.

— Пусть! — Уолтер Перри встал, протянул руку. — Дайте мне, я сам отнесу.

Старая бронза обожгла нежданным холодом.

…Веревку пропустить между ног, обвести правое бедро, поднять через грудь… Плечо левое? Правое? Левое, конечно. Теперь опустить через спину в правую руку…

— Эй, Теннесси, готов?

— Готов!

…Регулировать правой рукой, только правой! Левая придерживает веревку… Скальный молоток на месте, в заднем кармане куртки, рукавица на левом плече. Схватывающий узел проверен, не подведет.

— Дюльферяй!

Уолтер резко выдохнул.

Вниз!

Темный влажный камень исчез, сменившись яркой снежной белизной. Небесная синь ушла вверх, в самый зенит, исчезая за ледяным уступом. Веревка налилась тяжестью, тело же, напротив, словно потеряло вес, уходя прочь от ставшей вертикалью земной тверди.

Правая регулирует, левая держит веревку… Чуть медленнее… Порядок!

«Дюльферять» по заветам Ханса Иоханнеса Эмиля Дюльфера оказалось не так и легко. В Пэлл Мэлле спускались с горы без особых затей, не торопясь и особо не рискуя.

Не допел — подошвы коснулись неровной скалы.

— Трудно учить медведя альпинизму, — констатировал Вальтер Первый, он же Линц.

— Особенно американского, который гризли, — добавил Вальтер Второй, он же Инсбрук или Грац. — Я же тебе говорил: ступни должны быть плотно прижаты к скале. Плотно! А колени кто будет сгибать? И еще, Теннесси, ты весь какой-то вымотанный, словно с Монблана жумарил. Силы не экономишь. Таких спусков за маршрут может быть и две дюжины. На котором помрешь, а?

Уолтер Перри, сразу же ставший Вальтером Третьим, а чуть позже Теннесси, покорно кивнул.

— Мне это и Курц говорил.

Первый и Второй переглянулись.

— Курца надо слушаться, малыш. Дядя плохого не посоветует.

Перри проглотил и это, хотя ростом оба Вальтера ему заметно уступали. Возрастом тоже, на двоих им хорошо если сорок. Зато ребята кое-что умели, так сказать, в отличие от…

С небритыми худыми австрийцами Перри познакомился в первый же день по прибытии к подножию Бернских Альп. В отеле делать было нечего, и он зашел в маленький лагерь альпинистов. Старые шитые-перешитые палатки живописно расположились прямо напротив главного входа, радуя глаз изысканной местной публики. Везде своя приманка. Четырехэтажная гостиница с невыразительным названием «Des Alpes» имела и другое имя, не для рекламных проспектов — «Гробница Скалолаза» [53] Гостиница вполне реальна, но автор расположил ее несколько в ином месте. .

Поначалу с Уолтером даже не хотели говорить всерьез. Парни в грязных куртках смотрели на чисто одетого янки с откровенным презрением. Пришлось помянуть Хинтерштойсера с Курцем, а для верности и самого Отто Гана. У австрийцев полезли глаза на лоб. Добила их фраза про отрицательную сыпуху. Как выяснилось, у Андреаса это было чем-то вроде пароля для самых-самых.

Так и сошлись. Вечер провели в гостиничном ресторане, стараясь не налегать на Kirsch и Pflümli [54] Читатели, вероятно, уже догадались, что речь идет о популярных в Швейцарии крепких спиртных напитках. . А утром вместе пошли на скалы.

— Завтрак! — провозгласил Линц. — Чего у нас там сегодня намечается из деликатесов?

Инсбрук-Грац состроил настолько жуткую мину, что ответ не понадобился. Денег у ребят не было напрочь, пробавлялись голой кашей с примуса. Перри покачал головой.

— Не дурите, парни! Пошли в ресторан, он уже работает.

Австрийцы вновь переглянулись. Линц резко выдохнул:

— Так нельзя, Теннесси! Ты, конечно, очень глупый и очень добрый американский гризли…

Уолтер принялся загибать пальцы. Теленок, червячок…

— …Но мы с Вальтером знали, что нас ждет, когда собирались на Эйгер. Мы, и те, что в гостинице, — разные касты, как в Индии. Ты уж извини.

Улыбнулся, хлопнул по плечу.

— Встречное предложение! Вступай в долю. Вместе тренируемся, вместе идем на Северную стену.

— Мы на стену, ты в боевой резерв, — уточнил Инсбрук-Грац. — Наверх тебе пока нельзя, погибнешь. Зато пройдешь полный и совершенно безжалостный курс подготовки. Хинтерштойсер с Курцем приедут — экзамен примут. А пока с тебя тушенка, сгущенка и хоть немного шоколада.

— Идет! — кивнул гризли. — Немного — это сколько ящиков?

Последний раз он видел Анну в госпитале Вероны. В палату его завел Строцци. Дал постоять возле койки пару минут, потом, не говоря ни слова, потянул за плечо.

…На белой подушке — недвижная восковая маска под бинтами. Черное распятие на стене, рядом, на маленькой полочке, маленький бронзовый цветок.

Пассифлора…

Врача даже слушать не стал, достаточно было посмотреть на его лицо. Полицейский пост у палаты выглядел изощренным издевательством. Даже к Смерти сероглазую вели под конвоем.

Он не заметил, что плачет, лишь губам почему-то стало солоно. Полковник отвел к умывальнику, заставил вытереть лицо платком, а потом без всяких церемоний толкнул к холодной кафельной стене. Пальцы сомкнулись на запястье, словно сталь наручников.

— Теперь поняли, мистер Перри, когда человека следует вербовать? Карты, девочки, мальчики — это все ерунда. Вот здесь и сейчас — другое дело.