Антон Толстых - Кроме политики

— Глупо как-то, — без робости возразила Варя. — Что фильм для будущего совсем старый, это полбеды. Фильм какой-то дурацкий. Могли же лучше снять. Не думаю, что через восемьдесят лет им кто-нибудь вдохновится, как будто ничего своего нет. Фальшивка, однако.

— Что за девицы шибко умные у нас завелись, — пробормотал «Хамский».

В голове Юрия возникло помутнение. Лучше выйти на свежий воздух. Едва замученный доктор вышел на крыльцо, странная сестра крикнула из окна:

— Крупскую в творчество приплетаешь? Твои мысли никому не нужны, только твоим крысам.

С обеих сторон крыльца из подъездов никто не выходил. Прошла минута. Слегка отдохнувший Юрий глянул прямо и обнаружил неожиданное соседство.

На скамейке сидел мужичок, которого Юрий встречал неподалёку от гетто (знакомое лицо, ведь это он разговаривал с будущим гостем). Судя по костюму и котелку, перед ним был один из уроженцев Царской Земли, которые понаехали в основном не в Москву. Юрий мысленно поставил себя на место жителя Златоглавой, взглянувшего невинными глазами на Останкино и Москву-Сити.

На вид ему было лет тридцать. Из-под заломленного котелка выглядывал прямой пробор рыжеватого оттенка, тонкие усики шевелились на скуластом лице, а узкие глаза выглядели весёлыми.

— Не славная ли сейчас погода, господа хорошие?

Юрий заметил, что царский подданный слегка картавит. Может, всего лишь казалось, да и какая разница.

— Весенней слякоти больше нет. — Юрий оглядел окрестности дома.

— Заметьте, господа, я о том и рассудил.

Кто его знает, стоит ли доверять очередному встречному. Попробуем.

— Вы кто, сударь? Можно с вами познакомиться?

— Кондратий Александрович Ивáнов, помощник присяжного поверенного. Бывал в нескольких поволжских городах. В своём деле я серединка на половинку.

— В картишки не желаете? Смотря, во что умеете.

— Виноват, картам не обучен. Я больше в шахматы игрец.

Новый сослагательный знакомец казался Юрию вполне приличным. Разве что не покидало ощущение, что господина Иванова он где-то видел, причём сильно раньше всего того обнаружения Другой Земли. Ложную память никто не отменял.

— Кого я вижу, — Варя с внезапной улыбкой выглянула из окна. — Ваше лицо как у Камбербэтча.

Иванов поднял голову.

— С Камбербэтчем я незнаком, обсуждать его не намерен. Извините, если был дерзок.

У самого Юрия сложилось другое впечатление: у Иванова было подвижное лицо, смена выражения обгоняла черты. Такое с трудом запомнишь.

В какую сторону повернётся знакомство, когда дома творится незнамо что? Рано или поздно Юрий вернётся в квартиру. Извечный вопрос: что делать?

Обращаюсь к вам, дорогие мои соратники по социалистической партии. Ваш бывший предводитель против воли передал руководство коллегам, сам же на долгие годы завяз в другой исторической и социальной среде. В грядущем веке, где поблизости нет друзей и членов семьи, и где никто не назовёт ни по имени-отчеству, ни просто Володей. Трудно сказать, обратил ли бы я внимание на незнакомых особ, не упомяни они фамилию Надежды Константиновны, моей соратницы в деле революции, ставшей для меня той, кем была Перовская для Желябова.

По сути, в новой эре автора этих строк (точнее, двойника из местного прошлого) вознесли на пьедестал истории. Например, дали имя лампе накаливания, чьему повсеместному применению страна обязана моему верному другу товарищу Кржижановскому. Но он остался в привычном мире. Один из новых обитателей гетто, на моё счастье, был с ним хорошо знаком и передал всем нашей братии песню «Вихри враждебные веют над нами» с верными словами «Марш, марш вперёд, рабочий народ». Позже соратник исполнил другую песню, на сей раз собственного сочинения:

Судя по некоторым строкам, песню сочинил ревизионист наподобие Бернштейна, Зюганова и Кусковой. Марксист отправил бы монарха не в отставку, а на расстрел. Для сравнения, второй сожитель по гетто отметился в кулинарии и угощал нас коктейлем из водки и томатного сока «Кровавый Ники». Независимо от названия лично я предпочёл бы пиво.

Творчеству здешних авторов до идеала далековато. Сходил я на правах гостя в местную библиотеку имени городничего, чтобы познакомиться с трудами по политологии времён царя Бориса (не Годунова, а предшественника нынешнего). Изящная словесность отвлекала от цели визита. Вы, товарищи, не поверите, но в одном уголовном романе (а то и в двух) меня сделали главным героем. По мнению авторов, во время проживания в Кокушкино я раскрывал убийство. Другой автор написал книжку о том, как в меня вселился уроженец будущего и под моим именем пошёл другим путём. Не знаю, стоило ли горевать из-за недостатка сведений, но сам я познакомиться с опусами не смог. Стоило библиотекарю почуять интерес, как последовал ехидный вопрос: «Вы, батенька, революционер?». Пришлось покинуть библиотеку с невинным выражением лица.

У выхода на улицу незнакомые болтуны упомянули мадам Собчак (бывшая дама полусвета или вроде того) и Елену Шишкину (псевдонародная героиня). В диалоге речь шла о некой женщине: «У неё лошадиное лицо Ксюшино? А причесон Ленин?». Меня едва не сбил с мыслей прямо названный псевдоним двойника со здешней Земли. Чтобы у всех на виду не высвободились бурные эмоции, пришлось поспешно ретироваться.

Едва подручные российского учёного вырвали меня из июля 1895 года, судьба виделась предрешённой. До сих пор не представляю, какое место ссылки было бы приятнее: Корея монархическая или Корея марксистская. Своими глазами далёкую азиатчину я ни разу не видел и о том не жалею. Скажу спасибо обитателям тихого волжского городка.

В корейскую ссылку меня везли евстафчане, которые знали географию по принципу госпожи Простаковой. Эти архипошехонцы (иначе не назовёшь) перепутали корейцев с корелами. Стоило провернуть единственную хитроумную комбинацию, как меня повезли в противоположную сторону — на Тверскую землю. Благо, что меня самого приняли за корела. Спасибо высоким скулам и узким глазам.

Никто из наших современников не выдал бы себя за уроженца далёкого будущего. Но лично моего двойника (если полученные сведения верны) все знают за главенствующую роль в революционном движении. На первый взгляд, я не мог жить под видом обыкновенного иммигранта из Российской Империи. Во второй раз отблагодарю жителей Евстафца, которые недостаточно знали историю отечества. Прошлое родного городка они изучили гораздо глубже, отчего взамен моего двойника исстари почитают местного революционера, сделавшего свой городок таким, каков он есть в настоящее время.