Антон Толстых - Кроме политики

Лично меня (если угодно, двойника) исказили изрядно. Местные жители (и городка, и страны) преувеличили картавость и, что особо ценно, представляют не иначе как маньяка, в том числе в обыденной частной жизни.

В новейшие времена место именин заняли дни рождения, и сейчас я описываю события, которые размещены в местной хронологии в канун 151-летия моего двойника. Знать бы, какая дата аналогична ему в 1902 году, но в местной истории не мудрено потерять счёт родным дням. Скажу лишь, что давний евстафецкий знакомый назвал себя моим современником, который при помощи мистической силы выдаёт себя за уроженца будущих времён. Насколько смелое признание соответствует материализму, судить не берусь. Последние происшествия приводили меня, уважаемого вами товарища Ульянова, в состояние катарсиса. Неудобно было бы признаться вам, но я осенял себя крёстным знамением не только для конспирации.

На крыльце обычного для местных жителей пятиэтажного многоквартирного дома стоял дантист с печатью отчаяния на лице. Второй лекарь (тот самый мой знакомый) политически обрабатывал его сестру. Из окна на меня взирала сестра милосердия, помощница дантиста. Вышеперечисленные сведения достигли моего разума задним числом. В тот апрельский день в воображении мелькало содержимое книг из вышеупомянутой библиотеки. Чтение не прошло даром.

— Не хотели бы вы в уют, в тепло? — предложил дантист. — Боязно мне рядом с агитатором. Не знаю, до чего он доведёт мою сестру. Лучше побоимся вместе, как котёнок Гав с щенком.

Не знаю, чью роль он мне выделил, щенка или котёнка со странным именем.

Из ближайшего окна вырвался крик:

— Господин Сидорин! Что за народец! Слишком долго отсутствуете. Ваша сестра делает успехи.

Бутылка от пива «Евтихий» давно лежала в урне. Можно было без зазрения совести войти в квартиру.

В сенях открылся красноречивый обзор. Из-за стены доносился голос, произнёсший вышеприведённую фразу. Судя по наполовину доступному виду из комнаты, Сидорина вела себя в стиле неумелого актёра-трагика. Лекарь-кудесник еле заметно делал некие пасы.

В голове всплыла другая песня от жильца гетто. Как там на моей родине прозябают современники?

Черноволосая барышня отошла от окна. Теперь она была готова к беспрепятственному диалогу.

— Кондратий Александрович, скажите, пожалуйста, вы ничего странного не замечаете?

— Напоминает некий гипноз. Признаюсь откровенно, гипноз есть глупости и суеверие. Вы удовлетворены ответом?

— Да сама не знаю. А то он со своей Земли видел нашу.

Из комнаты послышался необычный разговор между злосчастной жертвой и её братом. В первую очередь она произнесла странную фразу:

— Снип-снап-снурре, пурре-байденлюре.

— Ты не путаешь? Причём здесь «Снежная королева»?

— Притом. Я Снежная королева по имени Эльза. Я заморожу Евросоюз и отключу им всем отопление.

— Юля, ты же бросила глупые игры, которые нам навязал Макс.

Его сестра гаркнула:

— Где уважение к вышестоящим, спрашиваю? Максим Сидорин — великий деятель, а ты никто.

— Хочешь, я сделаю радио громче? Судя по мелодии, сейчас передают мою песню о нашем старшем брате. Открой на него глаза, Юля.

Из технического устройства раздался певческий женский голос.

— Неужели?

Сестра милосердия шептала, что «сейчас вот-вот всё получится». Но надежда обернулась прахом. Противник брата и сестры сослался на содержимое некоего «планшета», а которым стала другая песня, с низким женским голосом, по смыслу противоположная. Но с поистине бравурным проигрышем.

Негодующий крик. Не успели уши привыкнуть к внезапной тишине, как грозный лекарь продолжил своими словами:

— …когда вся стая полетела зимовать на юг, одна маленькая, но гордая птичка сказала: «Лично я полечу на Москву». И она взлетела выше Останкина и оттуда нагадила на Кремль, но очень скоро заработала выстрел из зенитки и упала на самое дно канализации. Так выпьем же за то, чтобы враг всегда получал по заслугам.

Дальнейшее событие поражало контрастом. Две женщины кричали о приступе и перспективах психиатрической лечебницы. В окрестностях Евстафца есть городок с жёлтым домом местного значения. Он станет приютом для Сидорина.

Будь я полноценным присяжным поверенным, кому бы здесь пригодилось юридическое искусство? Ваш покорный слуга покинул нехорошую квартиру. Стоило выйти на крыльцо, как поблизости раздался глухой звук падения. Сбоку от меня стоял необычный лекарь в пальто и с ботинками в руках. Через две секунды он был полностью обутым. Никогда бы не подумал, что возможно настолько быстро двигаться.