Ande - Между двух огней

И вот охрана нас тормознула на входе. Впрочем, вежливо. Попросила подождать. Клерк, вышедший узнать что нам угодно, завис, когда мы сообщили о размещении по двести тысяч фунтов каждый. Нас немедленно принял сам управляющий Цюрихским отделением, господин Тим Келлер. Был подан кофе, коньяк и сигары. Яков попросил рому. Приседая под тяжестью, клерк унес рюкзак с саквояжем для пересчета.

Банк, в который мы обратились – типичный швейцарский банк. Мое послезнание подсказало только, что он остался независимым банком и в двадцать первом веке. И не был замешан в играх с нацистами. Банк хранения и приумножения. Кажется, так звучит их девиз. Кредитов не дает. Получив средства, гарантирует их сохранность и банковский процент, при максимальной анонимности, которая будет нарушена только в конце двадцатого века. Да и то неохотно.

Яков Карлович вел себя для принявшего нас банкира привычно. И если бы меня не было, он бы барственно заявил, что-то типа, вы любезный примите ка деньги на хранение. И, без всякого сомнения, его бы обслужили в лучшем виде. Он выглядел здесь своим и привычным. Нужно будет ему монокль посоветовать, чтоб уж полностью соответствовал.

Со мной господин Келлер беседовал долго. Я посетовал, что кузен, то есть Мейдель, далек от финансовой сферы, и я вынужден вникать. После этого мы углубились в детали. Банкир был впечатлен. Но, я думаю, любой бизнесмен конца двадцатого века его бы приятно удивил.

Закончив оговаривать детали, и ожидая документы на подписание, Келлер попросил называть его просто Тим, и поинтересовался, в какой области я занимаюсь аналитикой.

– Видите ли, Тим. Я изучаю геополитические процессы применительно к финансовым рынкам. В процессе изучения прихожу к выводам, позволяющим неплохо зарабатывать.

– Например?

– Например, я точно спрогнозировал дату окончания сухого закона в США. Могу вам по дружбе сообщить дату девальвации французского франка. Или дату начала второй мировой войны. Или курсы валют на ближайшее время.

– Да? И когда же во Франции девальвация?

Я помолчал.

– Девальвация будет проведена решением правительства от первого октября тридцать шестого года. Стоимость франка утвердят в 0,65-0,77 от золотого номинала, с отказом от него. В ближайшие два года официальный курс колебаться сильно не будет.

– Вы настолько уверены? Поймите меня правильно, Айвен, ваша информация выглядит несколько… эээ…

– Сомнительно? Не стесняйтесь, Тим, это моя основная проблема – убедить в стопроцентной точности того, что я говорю. Давайте так. Поскольку это у меня сейчас несколько своеобразная презентация, я вам сообщу достоверный и решающий финансовый факт ближайшего будущего. Убедившись – обращайтесь. Я недорого беру. Идет?

– Ну, давайте попробуем.

– Первого июля Германия прекратит все финансовые операции по выполнению долговых обязательств за рубежом. Кстати, имейте ввиду. В ближайшее время умрет Гинденбург. Гитлер, после плебесцита, совместит обе должности. Президента и Канцлера.

– Это невероятно!

– Господин Келлер! Мои средства у вас в банке. Я крайне заинтересован в вашем благополучии. Впрочем, я ни на чем не настаиваю. Способы коммуникаций мы обговорили. Обращайтесь.

Провожая нас к выходу, господин Келлер изо всех сил старался не показать, что его слегка заело. Как же так? Чувак походя сообщил инсайд на котором любой банк вдвое-втрое увеличит свои активы, и не рвет рубашку, ничего не требует. И можно плюнуть и забыть. Но он принес полный рюкзак мокрых денег, между делом поведав о знании даты отмены сухого закона.

– Кассир сказал, что купюры были слегка влажные.

– Где только не приходилось прятать деньги от большевиков, Тим. Вы не представляете.

Чековая книжка выглядит солидно. В кожаном переплете. Самописка с золотым пером в комплекте. Мы сидим в кафе на берегу Цюрихского озера и пьем апперетив.

– И что дальше? – Спросил Яков.

– А что ты там планировал? Прикупи еще виноградников. Замок восстанови. Я не знаю. Ты же что-то планировал? У меня единственное требование, построенный мной сортир – не сносить!

– Ну да. Нужно будет хозяйством заняться… – тоскливо это вышло у барона. Как-то ему не по себе. – А ты, Кольцов? Ты чем займешься?

– У меня девушка в Париже. Поеду, приглашу на Ривьеру.

– Еще не сезон.

– Да? Ну не знаю. Придумаю что-нибудь.

– Кольцов! Я по твоей роже вижу, что ты что-то задумал. Не хочешь посвятить меня?

– Нуууу… прежде всего я хочу купить в Париже дом.

– Точно! Я еду с тобой, Кольцов. Тоже куплю себе жилье.

– Архиверное решение, Яков. А то, как-то даже неприлично. Барон, винодел. И как последний лох без квартирки в Париже! Ютится по Крийонам… фи.

– Ты не хочешь, чтобы я с тобой ехал?

– Ну почему же? Вдвоем всяко веселее. Просто ты вроде бы в Жуаньи хорошее дело затеял, а я получается, тебя сбиваю с правильного пути.

– Ерунда. Я нанял Огюста управляющим, помнишь того винодела? Пусть управляет. Проект восстановления замка у него есть, вот пусть занимается. С мэром свяжусь по телефону. А сам поживу в Париже. Мне тревожно оставлять тебя одного, ты опять займешься контрабандой и сгинешь в пучине.

– Скажи лучше, что ты просто думаешь еще со мной заработать!

– И это тоже. Судя по тому, как ты уклоняешься от разговора, ты явно вынашиваешь очередной план.

– Да. Не буду скрывать, у меня есть мысли, и я их думаю.

– Не забудь мне потом рассказать, что надумал. И хватит сидеть! Пошли в отель, будем собираться.

Из Цюриха в Париж поезд сейчас идет больше суток. За окном проплывают фантастические Швейцарские пейзажи. Мы с Мейделем впервые коснулись происходящего в России.

– Иван, тут пишут про какие-то колхозы, что создают в России на помещичьих землях. – Сообщил Мейдель за завтраком, изучая Неу Цюрих Цайтунг.

– Это все пустое.

– Слушай, если судить по газетам, они там всерьез хотят построить народное государство.

– Мне кажется, уже ничего они не хотят. Там после смерти Ленина непрерывная борьба за власть. И колхозы – это такой способ этой борьбы. А не попытка накормить страну.

– Думаешь, они скоро разваляться?

– Да нет. Россия – богатая. Там нужно много прострать, чтоб она развалилась. Сейчас вот сельское хозяйство прострут. Потом промышленность создадут непонятную за чудовищные деньги. Потом армию сольют в унитаз в начале войны. Так дальше и будет. Страну будет возглавлять главный просиратель. И опираться ему придется не на успешных, а на обхезавшихся. И власть будет у формы, а не у сути. Потому что – колхозы создавать взялись? Пожалуйста – сто тыщ колхозов! Лучше стало с продуктами? А про это мы не договаривались! Мы договаривались создать колхозы. А продовольствие – это другой вопрос. И вообще, господин Сталин – марксист. А Маркс, как известно, призывал уничтожить Россию. Сталин постарается. Правда, как всякая бездарность, и здесь провалится.