Ande - Между двух огней

Но в России с этим грустно. Именно Сталин взялся его сокращать. Сначала уничтожая любой намек на протест. Потом войной. Потом опять борьбой с населением. Да так, что и в двадцать первом веке никто не знает, насколько сократил. Но патриоты все мечтают о расстрелах.

Это дико, но если я встречусь с Быстролетовым, и расскажу что будущее за ракетами, то, скорее всего, Лангемака расстреляют еще раньше. Ракетами заинтересовались лишь когда пришла информация что немцы что-то там мутят с ФАУ. А Лангемак с Королевым – кто такие? Вот немцы – это для Сталина с Берией авторитет.

По сути, любой человек из СССР, которому я расскажу о будущем, – покойник. Потому что если отбросит шелуху, я расскажу о том, что все принятые вождем решения приведут к провалам.

Но помочь нашим надо. И это не обсуждается. Вот и думай, голова.

Пароход встал на рейде Антверпена двадцать пятого июля. Очередь на разгрузку подходила через сутки. Утром портовый катер доставил нас с Яковом на берег. Два загорелых парня ни таможенников, ни иммиграционные власти не заинтересовали. Мы с комфортом разместились в Century Hotel Antwerpen Centrum, недалеко от вокзала в самом центре. Привели себя в порядок и направились в Diamond Quarter – квартал ювелиров, мастерских по обработке, и небольших ювелирных фабрик.

Метр Планель, пред нашим отъездом, дал нам контакты господина Мойши Тейманиса. Его магазин располагается на Quellinstraat, совсем недалеко от отеля. Меня заверили, что господин Тейманис как ничто отвечает моим требованиям. И с ним можно обсуждать широчайший круг вопросов.

Меня не удивило, что знаменитый алмазный квартал – еврейский. Я здесь бывал в конце двадцатого века. А Мейдель несколько прифигел.

– Ты меня куда привел, Иван?

– Спокойно. Ты что, не знал что лучшие ювелиры – евреи?

– Если бы мне кто-нибудь сказал…

– Ну вот, теперь ты знаешь.

Нужный нам магазинчик мы нашли с трудом. Времена, когда витрины будут пуленепробиваемыми, настанут не скоро. Поэтому сейчас понять, куда тебе занесло, можно только заглянув внутрь. С третьей попытки мы попали куда нужно.

– Господа Колтцофф и Мейдель? – уточнил у нас шкафоподобный охранник. На наш кивок посторонился и пропустил внутрь.

Внутри все было – богато. Не кричаще и аляповато. А строго и неброско. Почти аскетично. Красное дерево. Дорогие ковры. Дубовая отделка стен. Сверкающие витрины с драгоценностями. И совсем нестарый мужчина, который сказал:

– Добрый день господа. Я – ювелир Тейманис. Что привело вас ко мне?

– Здравствуйте. Мы с кузеном нашли несколько необработанных камней и хотели бы обсудить это с вами.

Из боковой двери появилось еще два мужчины. В отличие от самого ювелира, одетого в хороший костюм, они выглядели как настоящие хасиды, с пейсами, шляпами, и веревочками снизу пиджака. Только я сразу увидел, что это охрана. И, в отличие от шкафа на входе – неплохие бойцы. Один, так и вовсе хорош. Правда, не против меня. Я не то чтоб звезда. Но, судя по пластике движений, они галимые рукопашники. Ерунда. Если бы я грабил эту лавку, я бы их уже в штабель всех сложил.

Но тот, что получше, был действительно профессионал. Быстро оценил нас взглядом. Отметил наличие оружия. И сместился так, чтобы в случае начала моего движения между нами был Яков. То есть тоже определил самого опасного. Я слегка сместился так, чтобы ему было меня легче контролировать. Мы обменялись легкими улыбками. Ну, типо – я здесь по делу. Не дергайся. Понял, спасибо.

– Можно будет взглянуть?

Яков поставил на витрину портфель. И достал из него мешок. Не мешочек, а мешок. Полторы тысячи карат крупных алмазов – это триста грамм. Очень нехилый объем. Да и в деньгах. Обработанный бриллиант сейчас стоит около трех тысяч долларов за карат. В розницу еще дороже.

Яков, между тем, начал выкладывать камни по одному. Но на втором камне из Бомако, ювелир воскликнул:

– Постойте! Не угодно ли будет пройти ко мне в кабинет?

В кабинете все было уже по взрослому. Специальный столик со столешницей синего сукна, лупы, весы, горелки, пинцеты и прочее оборудование. Не нарушающее, впрочем, ауру давнего и привычного богатства этого места. Охранники прошли с нами, но стали максимально незаметны. Яков принялся выкладывать камни. По группам. Камни из Бомако. Камни из Либерии-1. Камни из Либерии-2. Отдельно-камешки из Сьерра-Леоне. Рядом с ними пиропы. И кусок синей глины. То есть не глины, а кимберлита.

– Называйте меня Моисей Соломонович, господа. – по-русски сказал ювелир. – вы поясните, что значит эта выставка?

– Все просто, Моисей Соломонович. Эти камни из разных мест. Ну а про пиропы и кимберлит вы и сами все понимаете.

– И что вы хотите?

– В самом простом варианте мы хотим продать большую часть этих камней. А те, что оставим себе – обработать. Но, как вы понимаете – не все так просто.

– Да уж.

– Каждая группа камней – со своего месторождения. Точно разведанного, и оцененного по объему добычи. Ну и кимберлитовая трубка, про которую сейчас никто не знает. Опять же с точно оцененным потенциалом добычи. Это, по сути, готовые прииски. Эта информация продается.

Господин Тейманис хмыкнул.

– У вас здесь камней на несколько миллионов. Информация, как я понимаю, стоит не дешевле?

– Объем добычи предполагается порядка двухсот-трехсот миллионов карат.

– Вы не боитесь, что узнав о вашем предложении, возможный покупатель сам найдет место?

– Абсолютно не боюсь. А вообще, я думал, что вашу общину заинтересует такая покупка. Потому что Де Бирс не лучший партнер для вас.

– Давайте сделаем так. Я, до завтрешнего полудня, оценю ваши камни, и кое с кем переговорю. И потом мы опять с вами встретимся.

– Хорошо. До завтра мы не ищем других партнеров.

– Оставьте эти штучки, господин Кольцов. Агента в этом вопросе лучше чем я вам не найти!

– Так докажите! Пять процентов от сделки – достаточный стимул?

Он поперхнулся. В такого рода сделках посредник получает редко больше процента.

– А почему спешка?

Он все правильно понял. Сидеть и ждать пока созреет покупатель можно долго.

– Я повторю предложение. Мы готовы продать нашу информацию вашей общине. И не будем интересоваться за сколько вы её перепродали.

– Господин Кольцов!

– Называйте меня Иван Никитович. А господина Мейделя – Яков Карлович.

– Иван! А ваша бабушка, она не из наших?

– Гм. Бабушки – точно нет. Но мы с вами из России. Так что за далекую пра-пра-пра-пра бабку никто не поручится. Впрочем, как и за ваших пращуров. Или вы твердо уверены?

– До завтра, господа.

И мы пошли обедать.

– Кольцов. Если принять его слова во внимание, то в твоем поведении многое становится понятным.

– Оставьте барон. Это трудно – сознавать, что кто-то умнее. Но попробуйте.