Пантелей - Горячее лето пятьдесят третьего... [СИ]

— Извините, сеньор! У вас такой забавный акцент, что я даже не сразу понял. Во-первых — vysokoblagorodie, а во-вторых — это устаревшая форма обращения. Теперь я tovarisch polkovnik.

К делу, сеньор. Это никак и ни на что не повлияет. У нас не такая идиотская система правления, где у власти специально меняют партии, чтобы потом не исполнять данных народу обещаний. Действуем строго по плану. У политиков свои резоны, наше дело бизнес, дорогой сеньор О'Лири.

Разве у вас есть причина считать себя обделенным? По-моему, вам принадлежит уже половина промышленных активов Пенсильвании.

— Это так, мистер Родригес. Просто я хочу заострить ваше внимание, как бизнес-партнера, что половина промышленных активов Пенсильвании приносят и половину чертовых убытков чертовой промышленности чертовой Пенсильвании. Если бы сегодня не пришел ваш «UPS», послезавтра нам пришлось бы банкротиться.

— А почему бы он вдруг не пришел? Неужели я дал вам повод сомневаться в моих словах, сеньор О'Лири?

— Нет, ни разу, ни тени повода. И верите-нет, я нисколько не переживал. По-моему, ваш коммунизм заразен. Но я ответственный партнер и докладываю вам истинное состояние дел холдинга.

— Продолжайте покупать, сеньор. Только промышленные активы, добыча и производство. Об убытках не беспокойтесь, они предусмотрены и просчитаны компетентными людьми, пусть у них голова и болит. Наше дело — делать Наше дело.

Я выражаю полное и искреннее довольство всеми вашими действиями в качестве партнера. У меня тоже нет ни тени повода усомниться в вашей профессиональной пригодности и честности. Могу я перейти к тому делу, по которому сегодня к вам пришел?

— Извините, мистер Родригес! Я весь внимание.

— Благодарю вас, что учли мои пожелания, и не использовали своих людей в решении скользких вопросов. Мы привлекали итальянских бандитов вовсе не для того, чтобы истратить лишние деньги, которые могли сэкономить, а чтобы уберечь борцов за свободу Ирландии от сомнительных пятен в репутации.

Сегодня пришел их день. Мне нужны четыре машины, с водителями и наблюдателями. Всего восемь человек, но это должны быть ваши лучшие люди.

— Лучшие для чего, мистер Родригес? Лучшие — это понятие несколько расплывчатое.

— Ваши люди попарно поступят в распоряжение моих и будут беспрекословно исполнять их приказы. Никаких геройств! Никаких следов!

Майкл О'Лири задумался всего на пару минут.

— Есть у меня такие люди.

Полная боевая готовность Четырнадцатой ударной армии была объявлена еще восемнадцатого мая и за истекшие двое суток ее командующему, Герою Советского Союза, генерал-полковнику, Олешеву Николаю Николаевичу так и не удалось выкроить время на сон.

Да и в целом неделька выдалась та еще. Началась все с отставки Сталина, о которой он сам же и объявил на всю страну по радио. Речь товарища Сталина Олешеву очень понравилась. Сталин рассказал всему миру о своей работе на посту руководителя страны.

Рассказ подкупал самоиронией и честным признанием ошибок. В том числе и вину на неожиданное нападение гитлеровской Германии признал своей лично. Не ожидал именно он, многие вполне себе ожидали. Объяснил Сталин и почему именно он не ожидал, заострил внимание на схожести нынешней обстановки с сорок первым годом. И именно этим обосновал свою отставку. Пообещал регулярно приходить в эфир на радио, где он будет делиться своими идеями в области социального развития Советского общества. Ведь совсем не далек тот момент, когда люди в производственных процессах будут не нужны. Роботы будут добывать сырье, производить изделия, водить поезда и самолеты, и даже лечить людей будут роботы. К чему это приведет человечество? Об этом и нужно думать, причём уже сейчас.

Но и эта, буквально взорвавшая привычный миропорядок, новость, недолго оставалась главной. Семнадцатого мая, когда на Дальнем Востоке СССР уже занималось утро восемнадцатого, пришло известии о гибели президента США Эйзенхауэра.

Четвертой ударной объявили полную боевую готовность, с тех пор генерал-полковник Олешев из штаба совсем не выходил. Новости шли потоком. Его и начальника штаба армии, генерала-майора Дружинина подключили к недавно созданному каналу «ЧК», объединенной ленты донесений ГРУ Генштаба и УВР МГБ. Какой умник додумался до создания этого чрезвычайного канала Олешев не знал кто это был, но от души пожелал ему доброго здоровья и карьерного роста. Оно того стоило, командующий армией как будто прозрел, и «игра» для него пошла уже не вслепую.

Многого они, конечно, не понимали, всякие там Смит-двенадцатый-красный, или Уоллес-третий-желтый-тяжелый, что-то значили лишь для тех, кто понимал эти коды, но и без этого картина открывалась довольно ясная.

Почти сразу после гибели президента, директор ЦРУ Аллен Даллес потребовал ареста вице-президента Никсона за измену Родине и свержение законно избранной власти. Даллес признавал свою вину в организации незаконной слежки за Никсоном и готов был ответить за это перед комиссией Сената, но уже после, сначала он требовал ареста Никсона и всех британских агентов. Требование Аллена Даллеса поддержали министр обороны Дуглас Макартур и государственный секретарь Джон Даллес. Никсон не удивил, и, поддержанный генеральным прокурором и председателями обеих законодательных палат, объявил Макартура и братьев Даллесов, в мятеже против своей законной власти. И тут понеслось…

Позже пошли сообщения о гражданских беспорядках, постепенно перерастающих в городские бои, а к вечеру двадцатого, уже стало понятно, что второй гражданской войны в США уже не избежать.

Прилег командарм только в начале третьих суток, от объявления полной боеготовности своей армии. Всего через три часа его поднял сигнал воздушной тревоги.

— Цель одиночная, предположительно Дуглас Ц-54.

— Военный, или гражданский?

— Пока не понятно, он изменил курс и идет вдоль границы, по-моему, он демонстрирует мирные намерения и ждет наших истребителей.

— Как скоро они его перехватят?

— Через полторы минуты, товарищ генерал-полковник.

Олешев принял у адъютанта стакан, с наслаждением втянул носом аромат крепкого индийского чая, немножко отхлебнул, и посмотрел сквозь стакан на свет.

— У нас новый чай?

— Так точно, товарищ генерал-полковник. Чай у нас теперь из самой Индии, со «сто-девятого» вчера разгрузили. Еще кофе есть, вроде арабский. Заварить, Николай Николаевич?

— Не нужно, Вадим. Чай великолепный, ты мне, пожалуй, сахар больше совсем не клади. Ну что там?

— Борт гражданский Аляска Эйрлайнз, говорят, что на борту вице-губернатор округа [44] стала штатом в пятьдесят девятом году. Аляска, который просит о неформальной встрече с советским руководством.