Евгений Сурмин - Красный Жук

Десять лет тренировок под руководством деда не прошли для Владимира даром; призванный в армию, он попадает во взвод пешей разведки при штабе 487-го стрелкового полка. Но даже в разведке его навыки настолько выделяются на фоне других бойцов, что участие в Польском походе он принимает уже в качестве командира отделения 135-й отдельной разведывательной роты 143-й стрелковой дивизии.

Там он и познакомился с необычным командиром, который попытался переманить Владимира к себе, намекая на очень интересную работу. Но Владимир, собирающийся поступать в 1-е Ленинградское пехотное училище имени С.М. Кирова, заманчивое предложение отклонил. Правда, сам не заметил, как рассказал о своём деде достаточно, чтобы Командир заподозрил в нём бывшего пластуна. А уж то, что в вовремя подвернувшийся внеочередной отпуск Владимир пригласил нового приятеля съездить к деду, получилось как-то само собой.

Сопоставив кошачью походку и взгляд нового товарища своего внука, Пласт понял, что гость явился по его душу. Какие бы ни были заслуги в прошлом, рабоче-крестьянская власть не очень жаловала "благородиев", просто на этот раз приехал человек из центрального аппарата.

Оказалось, угадал Пласт ровно наполовину: нежданный гость приехал именно к нему, но ни к центральному аппарату, ни к какой-либо другой структуре наркомата внутренних дел он отношения не имел. А был даже в некотором роде коллегой есаула Щербина, возглавляя подразделение, ориентированное на разведку и диверсии в тылу врага. Вот только опыта у этого подразделения, по признанию самого гостя, с гулькин нос. А опыт нужен как воздух, и немедленно.

Прямо сейчас они практически по собственной инициативе занимаются созданием агентурных ячеек на территории оккупированной Германией Польши. И попасть к немцам его бойцы не имеют права ни при каких обстоятельствах. А кроме Польши на носу, на сей раз не гулькином, а нашем, война с финнами, и там малой кровью уже не обойдётся.

Но финны это даже не цветочки. Года через два Германия переварит Польшу, и фашизм не просто постучится к нам, а высадит дверь кованым сапогом. Вот тогда каждый боец, обученный на пластунский манер, спасёт сотню жизней обычных солдат. Есть только одна маленькая проблемка: гость прекрасно знает, чему учить, но как учить, представляет намного хуже.

Разумеется, Степан Ерофеевич поинтересовался, откуда такая уверенность в скорой войне с финнами. Гость служит в Генштабе? И в каком звании, генерал или всего лишь полковник?

Оказалось, капитан. А с ротой, которая доказала свою эффективность в боях на Халхин-Голе, просто не знают что делать. Поэтому официально сейчас они просто собирают в Польше информацию для Генерального штаба.

Насчёт войны с Финляндией – не нужно быть генералом, чтобы видеть её неизбежность. Для начала гость поинтересовался, сомневается ли товарищ Щербин в намерениях Германии напасть на СССР. Степан Ерофеевич не сомневался. А есть ли сомнения у товарища Щербина, на чьей стороне будет Финляндия? Степан Ерофеевич и на этот счёт не имел сомнений: финны, конечно, присоединятся к Германии. Тогда товарищу Щербину будет интересно узнать, что от Ленинграда до границы менее 30 километров, кстати, и от Минска до бывшей границы с Польшей было точно столько же. Для сравнения: тяжёлое немецкое орудие 24 cm Kanone 3 имеет максимальную дальность 37 километров.

У бывшего царского пластуна нашлось ещё много вопросов к командиру красных диверсантов. Два очень разных человека, но с одинаковыми повадками хищников, проговорили всю ночь и нашли устраивающее обоих решение. С утра Степан Ерофеевич утрясёт «текучку», передаст бразды правления помощнику и оформит первый за все годы службы отпуск. То есть где-то через недельку он приедет и посмотрит на бойцов, из которых капитан хочет сделать современных пластунов, как он выразился, "спецназ". Что в его силах – покажет и подскажет, но если до 1 декабря 1939 года войны не будет или она будет не такая кровопролитная, как предполагает его гость, Щербин возвращается назад в своё лесничество.

Назад Пласт не вернулся, а после того, как оценил потери РККА в Зимней войне, только посуровел лицом и вырезал крепкую трость из ясеня.

«А вот сейчас в самый раз, злые, напряжённые», – Мол резко выдохнул и заговорил, не повышая голоса, прекрасно зная, что его всё равно услышат.

– Так, бойцы. Я Богомол, можно просто Мол, как вы уже поняли, старший по рукопашке. И стою я в круге, очерченном толстой красной линией, все видят?

– Так точно!

– Хорошо. Задача простая как лом: по одному идёте ко мне и пытаетесь любыми способами меня из круга убрать. Любыми! Нокаут, болевые, просто можете вытолкнуть, ну и, разумеется, самим нужно остаться внутри круга. Когда один вылетает, не ждём, сразу идёт второй. Всё ясно?

– Так точно!

– Не слышу.

– Так точно!!!

– Прекрасно. И да, самое главное. Как только кто-то из вас меня вытолкнет, сразу прекращаем тренировку и все идём в столовую.

И понеслось. Со стороны происходящее казалось каким-то избиением младенцев, но только казалось. Сказать, что Молу было легко – сильно погрешить против истины. Вытолкнуть из круга шестьдесят девять тел весом от 60 до 80 килограммов – нелёгкое дело, даже если они не сопротивляются, а эти тела не только сопротивлялись, но и сами с большим энтузиазмом пытались сделать Молу больно. Только не нужно думать, что это были какие-то бракованные тела с садистскими наклонностями, нет, просто тела хотели кушать.

Иван Жуков смотрел, как бойцы, отделение за отделением, пытаются что-то противопоставить мастерству инструктора с таким говорящим позывным Богомол. Называть мастера Молом даже про себя у Ивана не поворачивался язык. Жук лихорадочно перебирал варианты атаки, и по мере того как уменьшалось количество курсантов, отделяющих его от схватки, всё очевидней была бесперспективность затеи.

Бойцы один за другим нападали на Богомола, который, обманчиво расслабленный, стоял точно в центре круга. Дальше бой развивался по двум сценариям. Те, кто пытался, пользуясь скоростью, с ходу сбить Мола с ног, просто не могли нормально по нему попасть. Мол казался гуттаперчевым, перепрыгивал тех, кто бросался в ноги, подныривал под руки желающих обхватить, просто уклонялся от курсантов, лезущих напролом. Но независимо от того, какую тактику применяли бойцы, итог оказывался один: Мол не сходя с центра круга чуть подправлял траекторию их движения, и парни сами выбегали, вылетали или даже выпадали за черту.

Тем, кто применял ударную технику, Мол давал несколько попыток ударить себя, а потом показывал, как нужно это делать. Иван всегда думал, что в драке эффективны только удары в голову или туловище, сейчас он кардинально изменил своё мнение. Богомол предпочитал простые решения: прямой выпад рукой, удар ногой по ногам, но благодаря скорости его противники просто не успевали реагировать. А главное, хотя Мол совершенно не старался попасть в голову или другие уязвимые части тела, его удары по конечностям были не менее разрушительными. У Ивана в прямом смысле волосы зашевелились на голове, когда после несильного с виду удара согнутыми пальцами под локоть плотный шатен с 3-го отделения буквально захлебнулся криком и упал на маты, прижимая руку к груди.