Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

Судя по убежденности Егорыча, он и впрямь считал, что лошадям корм нужнее, а люди и так перебьются. Стоит ли удивляться, что высокое начальство думало точно так же. Это была одна из тех вещей, к которым Будищев так и не смог привыкнуть в этом времени, несмотря на весь свой цинизм. Впрочем, сейчас ему было не до этого. Подкрепившись и обогревшись, он вышел наружу, чтобы проверить все ли в порядке.

Пройдясь по позициям и убедившись, что пулеметы вычищены и смазаны, огневые точки оборудованы, лошади накормлены и убраны от греха и шальных пуль подальше, Дмитрий остановился рядом с вышедшим покурить солдатом из Самурского полка. Тот, заметив офицера, вытянулся, и хотел было рапортовать, но прапорщик остановил его.

- Не мельтеши!

- Слушаюсь, вашбродь.

- Как там текинцы?

- Скачут ироды вокруг лагеря, но близко не подходят, - словоохотливо отвечал солдат, обрадовавшемуся возможности почесать язык. - Бывает, стрельнут издали и назад. Боятся, значит.

- Чего боятся?

- Как чего? Известное дело, чичас антиллеристы пушку развернут да и вдарят. Только шерсть в разные стороны и полетит!

- А это что за писк? – прислушался Будищев.

- Из-под сарая-то? Там сука со кутями [5] сховалась, потом или убежала, или прибили. Вот он и пищит, мамку зовет.

- Ничего себе, - заинтересовался Дмитрий, и полез посмотреть.

Под глинобитным сараем и впрямь оказалась нора, из которого остро пахло псиной. Похоже, там и было логово неведомой собаки, так не вовремя разродившейся. Хотя сейчас в нем оставался только один щенок, наивно смотревший на человека одним глазом. Второй у него, судя по всему, залип от слизи. Бедолага был очень худ и дрожал от холода, но не решался подползти к офицеру и только обреченно поскуливал.

- Пропадет животинка, - довольно равнодушно заявил самурец. – Придавить бы его, чтобы не мучилась.

- Сейчас я тебя самого придавлю! – неожиданно сам для себя вызверился Будищев.

- Так точно, ваше благородие! – гаркнул солдат и застыл с тем тупым деревянным выражением лица, какое бывает у нижних чинов при виде высокого начальства, от которого они не знают что ожидать.

Однако кое в чем вчерашний крестьянин был прав и в глубине души Дмитрий это понимал. Если мать не сыщется, а она, скорее всего, погибла, то щенку не выжить. Разве что найдется добрая душа, у которой достанет терпения и времени ухаживать за ним. В противном случае, эта едва теплящаяся жизнь скоро покинет тщедушное тельце, поставив точку в недолгом существовании. Надо было что-то делать, и Будищев решился. Подхватив маленький дрожащий комочек шерсти на руки, он сунул его за пазуху и решительно направился в лагерь.

Люсия Штиглиц сидела рядом с Катей Мамацевой в отведенной им кибитке и горько плакалась товарке.

- Ты не представляешь себе, какой он негодяй, - всхлипывала она.

- Поверь мне, милая, вполне представляю, - сокрушенно вздохнула молодая женщина, гладя подругу по волосам.

- Нет! – нелогично возразила уязвленная до глубины души баронесса. – Он пришел, весь такой любезный и смотрит, будто я ему небезразлична, а его люди тем временем мешки воруют… подлец!

- Все они таковы, - вздохнула двадцатилетняя сестра милосердия с видом познавшей жизнь матроны и матери многочисленного семейства.

- Да что он вообще о себе думает? Бастард, невежа, мужик!

- Вот и забудь о нем. Есть масса прекрасных молодых офицеров хорошего рода, которые были бы счастливы, обрати ты на них хоть маленькую толику своего внимания. Взять хотя бы этого милого хорунжего, как его?

- Бриллинга? – переспросила Люсия, мгновенно перестав плакать. – Благодарю покорно!

- А что? – удивилась подруга. – Он хорошего рода, отнюдь небеден, со связями в обществе. Да, он был вынужден выйти из гвардии, но что с того? Вот отличится в бою и вернется в свой полк в сиянии славы…

- Негодяй еще хуже Будищева! – отрезала девушка.

- Откуда ты знаешь? – насторожилась мадам Мамацева.

- Он ухаживал за мной в Петербурге и даже был принят в нашем доме.

- Ты мне раньше об этом не рассказывала, – в голосе Кати явно прозвучала нотка обиды.

- Мне было стыдно, - призналась Люсия. – Брат говорил мне, что Бриллинг человек пустой и с дурной репутацией, но я тогда никого не слушала.

- И чем же все кончилось?

- Ничем. Мой отец узнал о его некоторых неблаговидных поступках и отказал ему от дома. Тогда он стал злословить в обществе на мой счет. К счастью, брат в то время уже был переведен в Туркестан, иначе непременно случилась бы дуэль!

- Ах, как это романтично! – зажмурила глаза от удовольствия сестра милосердия. – Мужчина вступился за честь дамы…

- Что ты такое говоришь?! – возмутилась Люсия. – Не хватало еще, чтобы этот негодяй убил моего Людвига!

- Да, такое тоже бывает, - вынуждена была согласиться Катя.

В этот момент, из-за полого кибитки кто-то громко спросил подозрительно знакомым голосом:

- Милые дамы, к вам можно?

- Это он! – сразу же узнала его Мамацева и лицо ее расплылось в слащавой улыбке.

- Кто, он? – не поняла Люсия.

- Будищев, конечно же, - хмыкнула подруга. – Вероятно, он пришел объясниться с тобой.

- Сейчас я ему все скажу! – взвилась баронесса, и хотела было выйти, с тем, чтобы немедля выполнить свою угрозу, но на пути ее несокрушимой стеной встала мадам Мамацева.

- Ты не можешь…

- Еще как могу!

- Ты не можешь, выйти к нему в таком виде! Посмотри на себя, волосы растрепаны, глаза заплаканы… Нет, это решительно невозможно! Сначала ты умоешься и приведешь себя в порядок, а уж затем можешь высказывать ему все что тебе заблагорассудится!

- Пожалуй, ты права, - вынуждена была согласиться барышня.

- Отправляйся за занавеску, а я, тем временем, займу нашего гостя.

- Дамы, вы вообще живы? – с некоторым сомнением переспросил Будищев, не зная как истолковать упорное молчание, соединенная с непонятной суетой.

- Одну секундочку, Дмитрий Николаевич, - проворковала Катя медоточивым голосом. – Мы немного неодеты. А вы что-то хотели?

- Прошу прощения, - смутился прапорщик. – Я не стал бы тревожить вас, но у меня срочное дело к Люсии Александровне.

- Вы знаете, мадемуазель Штиглиц очень устала. И я даже не знаю, сможет ли она вас принять… или это вопрос жизни и смерти?

- Можно сказать и так, - хмыкнул Дмитрий. – Мне можно зайти?

- Да-да, конечно, то есть нет, мы не… ну вот вы уже зашли!

- Добрый вечер, Екатерина Михайловна, - почтительно поклонился вошедший к ним Будищев.

- Ах, какой вы все-таки коварный мужчина, всегда умеете застать нас, слабых женщин, врасплох!

- И в мыслях не было, - улыбнулся моряк, разглядывая внутренне убранство, пытаясь при этом понять, куда делась Люсия.

- Что вам угодно? – появилась из-за занавеси баронесса.