Иван Оченков - Стрелок-3 Митральезы Белого генерала. Часть вторая.

- Позвольте? – заглянул в документ фельдшер. – Насколько я понимаю, это список ваших вещей!

- Я про эти цифры, - ткнул пальцем Будищев и прочитал вслух, - ружье американское с оптическим прицелом – сто рублей. Чаша с чеканным узором – десять рублей, браслет из желтого метала – тринадцать рублей… деньги в количестве трехсот пятидесяти двух рублей тридцати шести копеек переданы под расписку начальнику госпиталя надворному советнику Щербаку.

- Что же тут непонятного? – удивился Барнес. – Просто господа описывающие имущество, пожелали некоторые вещи оставить себе и оплатили их стоимость. Так всегда делают. Да, посудите сами, доставка ваших вещичек в Петербург станет в копеечку, а деньги может отвезти какой-нибудь друг семьи совершенно забесплатно!

- Да где же такое видано, чтобы за серебряную чашу всего десять рублей? – возмутился Федор.

- Так оно серебряное, - понимающе хмыкнул фельдшер.

- Ладно, разберемся, - скрипнул зубами моряк.

Вечером того же дня, господа чиновники собрались у одного из маркитантов. Надо сказать, устроились «чернильные души» не без комфорта. Имелся даже ломберный стол, притащенный, судя по всему, из офицерского собрания в Бами, и венские стулья, на которых и восседали игроки. Из угощения был, разумеется, всем набивший изрядную оскомину шашлык из баранины, хорошо, впрочем, вымоченный и прожаренный. Французские ветчина и сардины, итальянские маслины, английское печенье и австрийские сосиски с капустой. Все это, разумеется, в жестяных банках, гарантировавших сохранность продукта и неизменность вкусовых качеств. Ко всему этому великолепию подавался самый настоящий херес.

Банкометом был уже знакомый Дмитрию Костромин, справа от него сидел единственный офицер в этой компании Недоманский, остальных игроков он не знал, кроме разве что почтмейстера Петра Ивановича Хвостова (?). Последний был, в некотором роде, человеком незаурядным. В свое время он прошел всю Русско-Турецкую войну, состоя при штабе 8 корпуса [1], где был свидетелем зверств башибузуков и многих других малоприятных вещей. В отличие от прочих статских, старавшихся держаться подальше от боя, Петр Иванович напротив, не без удовольствия принимал участие в перестрелках, для чего всегда имел при себе охотничий штуцер с прекрасным боем. По удобству зарядки он, конечно, уступал «Шарпсу» Будищева, но вот по точности, пожалуй, что превосходил. Собственно, во время одной из таких перестрелок, они и познакомились.

Сейчас господа изволили играть в карты, причем не на щелбаны. На зеленом сукне лежало несколько кредитных билетов разного достоинства, стопки серебреных рублей и золотых империалов. Отдельно стоял «браслет из желтого метала», очевидно, поставленный на кон одним из игроков.

- Господин Будищев, – искренне обрадовался ему Хвостов. – Ей богу, не чаял увидеть тебя живым!

- Не ждали?

- Если честно, нет, - поджал губы Костромин.

- Петр Иванович, я так понимаю, мой «Шарпс» у вас?

- У меня, голубчик, у меня. Прости великодушно, полную цену за него не смог внести, а упустить грех было!

- Я не в обиде, - усмехнулся Дмитрий. – Тем более, что вы единственный, кто хотя бы попытался остаться честным человеком.

- Попросил бы! – нервно воскликнул благообразный господин, сидящий напротив Недоманского. – Все ваши вещи описаны при свидетелях о чем составлен необходимый документ. Некоторые из них были выкуплены, в том числе и присутствующими здесь господами. Все проведено в полном соответствии с законом Российской империи…

- Если вы не заметили, то слухи о моей смерти несколько преувеличены!

- Вы верно, желаете получить свои вещи назад? – ничуть не смутился чиновник. – Нет ничего проще, верните уплаченные за них деньги и получите назад ваши…м… трофеи.

Последние слова он произнес с видом крайнего пренебрежения, как будто подчеркивая, что Дмитрий нажил свое добро не самым честным способом.

- Господин Заславский, если не ошибаюсь?

- Так точно-с, статский советник Заславский, - с достоинством представился ревизор.

- Давно хотел узнать, об одном юридическом вопросе.

- Мне теперь некогда давать консультации.

- Это не займет много времени.

- Слушаю вас.

- Кто, по вашему мнению, больший преступник, разбойник или скупщик краденного?

- На что это вы намекаете, господин прапорщик! – взвизгнул чиновник, но напоровшись на взгляд Будищева, замолк и плюхнулся обратно на свой стул.

- На то, что согласно вашей описи, в моих вещах было восемьсот тридцать семь рублей с копейками, между тем как их было без малого почти три тысячи!

- Да кто вам поверит, что у выслужившегося из нижних чинов может быть такая сумма?!

- Тише-тише, господа, - поспешил успокоить присутствующих Костромин. – Претензии господина прапорщика вполне понятны и обоснованы. Что же до формы, в которую он их облек, то давайте сделаем скидку на его происхождение.

- Поддерживаю, - хмуро буркнул Недоманский, явно находившийся не в своей тарелке.

- С высоты моего происхождения, - неожиданно для всех презрительно процедил Дмитрий, - разница между вами и английской королевой совершенно не заметна. Но если кто-нибудь чувствует себя оскорбленным, то он всегда может пойти на хрен!

- Дмитрий Николаевич, - скупо улыбнулся банкомет, явно оценивший красоту фразы. – Я, некоторым образом, тоже приобрел пару вещей из числа имевшихся у вас. Если вам будет угодно, то назовите свою цену, и я охотно доплачу разницу.

- Благодарю, но ваше предложение мне не интересно.

- Жаль. Но как знаете.

- В общем, так, господа хорошие, завтра поутру придете к госпиталю и вернете мне мое имущество. А вот это браслетик, пожалуй, заберу. Чтобы не потерялся ненароком.

- Боюсь, что нет, - сокрушенно покачал головой Костромин. – Его мне проиграл господин Нехлюдов.

- Кто?!

- Это я, - с трудом выдавил из себя молчавший до сих пор молодой человек в мундире коллежского асессора.

- Впрочем, если он немедля выкупит его, - ехидно усмехнувшись, продолжал ревизор, - то я не стану возражать. – Во сколько вы его оценили, мой друг, кажется, в полтораста рублей?

- Я не стану ничего выкупать, - нервно сглотнул слюну Нехлюдов.

- В смысле?

- Я не стану ничего выкупать! – почти крича, повторил молодой человек. – Я уже один раз заплатил за него и полагаю, что этого довольно!

- Тринадцать рублей? – уточнил Будищев.

- И что с того? Вы его тоже не покупали! И вообще, как вы смеете приходить к благородным людям со столь наглыми претензиями? Вы – выскочка и мизерабль! [2]

В другой ситуации Дмитрий, возможно, смог бы сдержаться, но он смертельно устал за прошедшие сутки. Успел потерять и оплакать, а затем вновь обрести друга. Наконец, он был голоден, и сидящие за столом сытые и довольные господа вызывали в нем дикое раздражение. В конце концов, он и так уже слишком долго вел себя паинькой…