Николай Живцов - Следак [litres]

– Понятно. А дальше что?

– А дальше ждешь два месяца и дело приостанавливаешь.

– И все? – не поверил я.

– И все, – подтвердила она.

– И преступника искать не надо? – Я недоверчиво уставился на Людмилу. Что-то мне явно недоговаривают.

– Почему? Я же объясняю: дашь отдельные поручения УГРО.

– А сам я чего буду делать? – Я все никак не мог понять смысл работы следователя.

– Допрашивать тех, кого тебе доставят, – как о само собой разумеющемся сказала она.

– А если преступника найдут?

– Тогда дело для передачи в суд будешь готовить: назначать экспертизы, проводить очные ставки, обвинительное заключение готовить – умотаешься, в общем. Так что лучше пусть они его годами ищут. – И Людмила рассмеялась, а Ксения ее поддержала.

– И что, все следователи так и работают? – В голове не укладывалось то, что я сейчас слышал.

– Так нераскрытчики работают. А те, кто на очевидных сидит, те дела в суд направляют, как на конвейере.

– Прям на конвейере, – не согласилась с коллегой Ксения. – Они и пяти дел в месяц в суд направить не могут, за что постоянно огребают. А вот мы если какое дело до суда доведем, так нас сразу хвалят и в пример ставят этим неудачникам.

И женщины вновь рассмеялись.

– А почему такое деление следователей? – Я все еще пытался докопаться до истины.

– Ну смотри, главный показатель в работе следственного отдела, за который областное начальство сильно дрючит, – это количество направленных в суд дел. Поэтому большинство следователей только этим и занимаются.

– А еще какие есть показатели?

– Критериев оценок деятельности СО так-то много. Но главный я тебе назвала. От него все и пляшут. Понял?

– Кажется, да.

Когда я вернулся в свой кабинет, опытный следователь все так же дрых на столе. Бросив дела на свое рабочее место, я подошел к окну, чтобы вдохнуть чистого воздуха. Происходящее во дворе меня заинтересовало. Возле «Волги» прямо под нашими окнами разговаривали два мужика, оба в форме полковника милиции.

Высокое начальство? Я высунулся в окно и присмотрелся. Так это же товарищ Шафиров, который мне совсем не товарищ.

Я недобро ухмыльнулся и развернулся к дрыхнувшему Кривощекову.

План созрел молниеносно. Я метнулся к столу коллеги, под которым отыскал целый арсенал пустых бутылок от водки. Шагнул к стеллажу, оттуда схватил серый лист бумаги для письма. И, чтобы не оставлять следов, обернув руку бумагой, взял одну из бутылок.

Забурлил в крови адреналин.

Вернулся к окну, прицелился и метнул бутылку чуть в сторону от начальства, поближе к машине, чтоб тех осколками не посекло и чтоб не сильно копали.

Отступил от окна, услышав звон разбившегося стекла и мужской мат. Пнул стул, на котором сидел Кривощеков. Убедился, что опытный следователь повалился на пол, сметая за собой все, что лежало на его столе, и начиная просыпаться. Схватил со своего стола одно из дел, положил в него использованный лист бумаги и вышел в коридор. Два шага до соседей – и я вновь с озадаченным видом предстал перед девушками.

– Люд, извини, можно еще вопрос?

– Да, конечно, – улыбнулась она и приглашающе указала на стул возле своего стола.

Я занял место и выдохнул.

– В общем, тут непонятно, – ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. – Мне понятых надо допрашивать? – задал я первый пришедший в голову вопрос.

– Нет, конечно, – сделав большие удивленные глаза, ответила Люда и тут же вместе с Ксюшей начала вспоминать смешные случаи из работы про этих самых понятых.

Мы смеялись, пока за дверью не раздались гневные возгласы и мат. Мое сердце вновь забилось чаще.

– Чего это там? – тревожно прислушалась Люда.

– Вроде Мохов, – идентифицировала на слух голос одного из крикунов Ксения.

Обе выжидающе посмотрели на меня. Я кивнул, встал и пошел к двери.

Открывшаяся мне из коридора картина выглядела многообещающей. В наличии оказались все действующие лица: красные от гнева полковники, бледный Левашов, заинтересованный Курбанов и сам герой дня Кривощеков, что стоял, пошатываясь, посреди кабинета между перевернутым столом и сломанный стулом. Под его ногами валялись сваленные им при падении уголовные дела и раскатившиеся по полу пустые бутылки. Начальство же, сосредоточившись по краям этого хаоса, в два горла орало на стремительно трезвеющего хозяина кабинета.

Были здесь и зрители – в коридоре топтались прибежавшие вместе с разгневанным начальством незнакомые мне сотрудники.

– Да это он в меня метил! – убеждал всех начальник милиции Мохов, тыча в злодея пальцем. – Я его… пьянь такую, постоянно премии лишаю!

– Андрей Игнатьевич, да я бы никогда, – пытался оправдаться Кривощеков, прижимая руки к груди, но его никто не слушал.

– Ты… Саня, уже допился до чертиков! – продолжал гневаться Мохов.

– Товарищ полковник, – встрял Левашов. – Товарищ Кривощеков не мог вот так специально бросить в вас бутылку!

Кривощеков, увидев поддержку, начал активно поддакивать.

– Да он просто выкинул бутылку, не посмотрев, кто внизу. – Зам выдвинул свою версию событий.

Услышав последнее, Кривощеков начал усиленно мотать головой из стороны в сторону.

– Я не кидал! – пытался докричаться он, но его опять никто не слушал.

– Просто… выкинул?! – захлебываясь слюной от гнева, подключился Шафиров. – Да ваш Кривощеков… опасен для окружающих! Гнать таких из органов надо!

– Сегодня же приказ подготовлю на увольнение! – подхватил Мохов.

– Увольнение?! – Шафирова еще больше распирало от гнева. – Да вы… одним увольнением не отделаетесь! Я вам… всем выговоры влеплю! Пригрели… алкаша в отделе. Скажете, не знали? Скажете, этот кадр сегодня первый раз напился? Да по нему… видно, что он запойный! Да вы только что сами кричали, что постоянно его премии лишаете за пьянки! А раз все знали, значит, все и ответите! – Шафиров рубанул рукой воздух.

– Что происходит? – В наш закуток с обеспокоенным видом стремительно шагнул Головачев. За его спиной показались и другие сотрудники отдела, сгорающие от любопытства Денис с Ирой – в первых рядах.

– А вот… и начальник следствия явился… – Шафиров развернулся к новому лицу. – Что происходит, спрашиваешь? Так… это я хочу спросить, что у тебя… в отделе творится?! Твои сотрудники на рабочем месте вусмерть нажираются! Какого хрена, я тебя спрашиваю, это происходит?!

– Виноват, – громко сглотнул Головачев, а приметив в кабинете Левашова с Кривощековым, очень недобро на них глянул.

Краем уха я слышал перешептывания.

– Что случилось? – спрашивали подтянувшиеся на крики следователи у стоявших за моей спиной Люды и Ксении.

– Кривощеков нажрался и в начальство бутылкой запулил, – отвечали те.