Комбат Найтов - Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист [сборник litres]

На следующий день приехали Сталин, Шахурин, Лавочкин, Сухой и Поликарпов. И началось! «Из-за юбки вы теряете минимум тридцать километров! Зачем так много пушек, если боезапас к каждой всего сто двадцать пять выстрелов. Снять две и поставить двести пятьдесят выстрелов на ствол. Машина плохо покрашена, это снимает еще скорость. Мотор стоит неправильно! Поэтому пушки расположены ниже, чем необходимо! На фига утащили так далеко маслорадиатор, ему теперь масла придется лить больше» – в общем, самолет полное дерьмо, и зачем мы тут время теряем.

– Зачем вы тут время теряете, могу сказать: восемь полевых переделок со старыми, довольно изношенными двигателями от «Су-2», в пяти боях сбили тринадцать истребителей противника. Без потерь. Дальность у него выше, чем у «ЛаГГа». Этот самолет нужен на фронте сейчас. Немедленно. А доводить его будем по мере сил и возможностей. Четыре пушки сбивают одной очередью любой самолет противника, а времени долго стрелять в воздушном бою обычно нет. И отказ одной на боеспособности не отражается. Сейчас самолеты моей дивизии находятся на Харьковском заводе № 135, где быстро их можно переделать в «Гу-82». Другой такой возможности для дивизии Резерва Ставки может и не быть.

Постановление подписали, машины загнали в цеха и довольно быстро и качественно переделали, правда, все четыре машины из Москвы так и не вернулись. Остались там на доводку и испытания, но вместо них из Тбилиси привезли новые «ЛаГГ-3», которые тоже переделали. За месяц укомплектовали второй штурмовой полк, в дивизии стало шесть полков. Выполнять предписание о переходе на тридцатидвухсамолетные полки я отказался и решил этот вопрос через Сталина. Да, для замены «сточившихся» полков это удобно, но для Резерва Ставки большие полки предпочтительнее, так как уменьшается количество начальства и всякой нелетающей гвардии. Летаем мы большими группами пока, до осени – точно. А там и поглядим.

В конце июля и в начале августа на югах было тихо, относительно начала июля. Немцы вынуждены были перейти к обороне на многих участках. Ввод Южного фронта Буденного позволил забрать обратно Днепропетровск и Днепродзержинск и деблокировать 6-ю и 12-ю армии, но удержать, а тем более забрать назад уже сданную территорию, возможности не было. Боеспособность этих армий была нулевая. Тяжелейшие бои, постоянные бомбежки опрокинули устойчивость соединений. Технику они побросали без топлива и боеприпасов, их требовалось отводить для отдыха и пополнения. А чем пополнять?

Двадцать первого августа доложился в Ставку, что переформирование закончено, дивизия полностью боеготовна.

– Готовьтесь обратно в Литву, там идет подготовка немцев к новому наступлению, начинайте переброску передовых частей в Кейданы, – ответ Сталина был короток и без подробностей, а их требовалось знать. Все полетели в Ржев-Ерши, а мы с Ксюшей в Москву, в расчете на то что успеем к перелету из Ржева. Я в штаб ВВС, затем в Генштаб. Получил документы, карты, разведдонесения. Работать будем по району Либавы. Придется вспоминать давно утраченные навыки торпедометания, но в море, без прибамбасов. И с доработанной передней точкой подвески. Немцы подтянули свой флот и стремятся выбить наши войска тяжелой артиллерией. Это тоже наша задача. Откозыряв, выехал обратно на Центральный. Задача совсем не простая. Немцы атакуют из Бартовского леса. Ракетами и кумулятивами там не поработать: взрыватели чувствительные, поэтому эффективность их использования почти нулевая. Ну, а с флотом мы вообще не работали, кроме нескольких человек.

Первый гвардейский штурмовой авиаполк разделен, теперь там половина людей, которые еще на «Илах» в боях не были. Вторая часть ушла во второй полк, он сейчас носит номер десять. Десятый ШАП. Второе название, почти неофициальное, но часто используемое: «Первый-второй» полк. Это от способа деления первого полка: «На первый-второй рассчитайсь! Первый-второй! Первый, шаг вперед! И в рай!»

В Ржев мы успели. Дозаправились и полетели дальше вместе со всеми.

Уходим курсом двести шестьдесят от родных березок в надвигающуюся тучу облаков. Осень в Прибалтике ранняя всегда. Но циклон разразился довольно сильным дождем на перелете, и опять засверкало солнце. Пока шли тылами, летели без прикрытия, затем они нас нагнали и закружились над нами. «Гушки» идут с дополнительными баками: два по сто литров – и для уменьшения полетной скорости, и для того чтобы хоровод поводить вокруг нас свободно. Затем подтянулись «МиГи». Все в сборе, и никто не сумел потеряться в облаках и дожде.

Зона ПВО здесь довольно хорошо оборудована. Уже от Двинска ведут диспетчеры, передавая нас друг другу. У Ленаса нас делят и направляют каждого на свои площадки: две под Гайжюнаем, две в Паневежисе, остальные садятся в Кейданах. Наши бывшие площадки заняты, там работают другие полки. Мы прибыли на усиление, и это временное жилище и временное место для расположения штаба дивизии. Пока привлекать внимание немцев прилетом большой группы самолетов не стоит. На полевые площадки уйдем скрытно, малыми группами и на малой высоте.

Нам – правее. Там на берегах Венты и на песчаных островах Моозунда в полном окружении сражаются морские пехотинцы Балтфлота и приданные им части. Балтфлот изредка умудряется поставлять им боеприпасы и продовольствие, но силы неравны. Главный ключ к участку находится возле форта Плантаген на берегу Куршской косы. Восемь крупнокалиберных зенитных батарей спряталось там. И сама коса утыкана зенитками по самое не хочу. Плюс из Кенигсберга туда-сюда мелькают транспорты и танкеры, подвозя все необходимое для дивизий в бывшем старинном герцогстве Курляндском. Наши гарнизоны чудом держатся за этот золотистый песок. Наша задача: действуя совместно с переформированной 10-й армией раздавить фашистского таракана, заползшего на эту землю. Отдавая приказ дивизии, я не мог сказать своим ребятам, что в мое время на этой земле будут сносить памятники им, а ставить памятники войскам СС и вермахта – в память о сорок четвертом годе. До него еще куча времени, а там будем посмотреть.

Из люфтваффе здесь активно работают «Юнкерсы-88» с отличных бетонированных, с прикрытыми бетонными укреплениями орудиями ПВО, аэродромов в Восточной Пруссии. Все «юнкерсы» стоят в бетонных капонирах, так что Красовский напрасно жжет свои «СБ» и «пешки», пытаясь пробить их оборону. Даже ночами эти «узелки» не развязать. Требуется иной подход и иные боеприпасы, чтобы снизить нагрузку на наши войска.

Первая сложность – разведка. Самолетов-разведчиков попросту не было. Триста двенадцатый ОРАП – отдельный разведывательный авиаполк – потерял все свои машины еще в июне-июле, и безлошадные летчики убыли на переформирование. В исправном состоянии было три «Р-5» и два «СБ», и полк уже имел предписание следовать в Смоленск и переучиваться на «Ил-2». С водного аэродрома Кихельконна действует 85-я морская разведэскадрилья на самолетах «МБР-2», и под Ленинградом стоит 19-я дальняя разведэскадрилья на «МДР-6». Вся остальная разведка выполняется на истребителях «МиГ» без применения фотоаппаратов. Так называемая визуальная разведка. Особенно пикантна была ситуация, что летчики выполняли ее на высоте в двенадцать тысяч метров. «Мне сверху видно все, ты так и знай!» А местность вокруг лесистая, хрен чего увидишь!