Александр Михайловский - Война за Проливы. Решающий удар [СИ litres]

Таким образом, вечером четвертого августа Жорж Клемансо выступил с заявлением, что Французская Республика вынуждена частично нарушить вечный бельгийский нейтралитет, чтобы совершить обход германских позиций и ударить проклятых бошей во фланг, а то уж слишком прочно стоит их оборона. Мол, никакого насилия и враждебности по отношению к бельгийским властям французы не проявят, просто пройдут через ее территорию, и все. Семидесятитрехлетний бельгийский король-делец Леопольд Второй, знаменитый своим покровительством торговле и промышленности, а также зверской колониальной деятельностью в Конго (от которой приходили в возмущение даже такие выжиги как англичане), от этого известия о частичном нарушении нейтралитета схватился за сердце и рухнул на пол как подкошенный. Король умер, – объявили доктора, осмотревшие августейшую тушку, – болезнь Святого Кондратия.

Следующим королем становился племянник Леопольда, Альберт, всходя на трон под номером «один». Страна молодому королю досталась не в лучшем состоянии, да еще накануне войны. Его предшественник выстроил мощные, почти неприступные, крепости в Льеже, Намюре и Антверпене, но армия в стране была откровенно плохая, набираемая по жребию, как во времена рекрутских наборов, к тому состоятельные люди могли нанимать вместо себя так называемых «заместителей». И нанимали, потому что простые бельгийцы считали солдат потенциальными ворами и убийцами, а офицеров – разряженными бездельниками, ведь вечный бельгийский нейтралитет, под объявлением которого подписались главные европейские державы, защищает страну не хуже любой армии.

Но вот случился такой момент, что нейтралитет Бельгию от французского вторжения не защитил, и армии как таковой у нее тоже нет. А в Париже действуют по принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно». Объявлять Франции войну? Страшно! К тому же французы намереваются пройти через лесисто-холмистую местность в Арденнах и свернуть к германской границе, не доходя до главного рубежа бельгийских укреплений. Сделать вид, что ничего не происходит? Но тогда все страны, в 1831 году поставившие подписи под Декларацией о Вечном нейтралитете, сочтут, что Бельгия сама нарушила условия этого документа…

И тогда король Альберт принял воистину соломоново решение. Отдал приказ своей армии и полиции не препятствовать французскому вторжению и одновременно обратился к странам-гарантам: Великобритании, Германии и России с просьбой защитить поруганную лягушатниками бельгийскую невинность. Тут еще надо учесть, что франко-бельгийские отношения имеют давнюю историю. Фландрия, большая часть которой впоследствии сделалась Бельгией, еще во времена до Столетней войны являлась мятежной, вечно отпадающей и принуждаемой силой окраиной Франции. Эта борьба Франции за Фландрию с переменным успехом велась больше тысячи лет, пока в начале девятнадцатого века была выработана формула нейтралитета, помимо всего прочего гарантирующего, что Бельгия не будет поглощена ни одним из соседних государств.

В Лондоне, Потсдаме и Санкт-Петербурге телеграмм из Бельгии ждали с особым нетерпением и, несмотря на то, что время было позднее, о случившемся французском демарше сразу доложил королю Эдуарду, кайзеру Вильгельму и императору Михаилу. Первым, подпрыгнув почти до потока, на это сообщение отреагировал кайзер Германии. Конечно, оставалась такая формальность как разрешение бельгийского правительства на проход германских армий через территорию этого государства, но с той поры, как французы заявили о своих намерениях, это было уже сущей мелочью. Насколько минут спустя из Потсдама в Петербург ушла еще одна телеграмма. Мол, брат мой Михель, не пора ли, в связи со сложившимися обстоятельствами, пригласить Бельгию стать членом Континентального Альянса? Ответ из Петербурга был образцом лаконизма: «Согласен. Михаил».

Получив эту телеграмму, кайзер Вилли еще раз подпрыгнул до потолка, после чего отбил телеграмму в Брюссель, что защита Бельгии со стороны России и Германии может быть предоставлена только в случае ее вступления в Континентальный Альянс. Согласие России на это имеется. В противном случае Бельгия будет считаться пособником французской агрессии со всеми вытекающими последствиями. Из Брюсселя телеграфировали в Лондон, и король Эдуард ответил, что он тоже не против. Таким образом, переговоры по телеграфу велись всю ночь, а на рассвете (новолуние-с, а солдаты бредущие по дорогам с фонарями – это нонсенс), когда французские войска по утреннему холодку вступили на территорию Бельгии, Ла Белле Франсе разом оказалась в состоянии войны со всеми странами Континентального Альянса, ибо ее армии вторглись на территорию государства, являющегося членом этой уважаемой организации.

5 августа 1908 года. Утро. Германская империя, Потсдам, Дворец Цецилиенгоф, рабочий кабинет кайзера Германской империи.

Присутствуют:

Кайзер Вильгельм II;

Начальник Генерального Штаба – генерал-полковник Гельмут Мольтке (младший);

Рейхсканцлер Германской империи – Бернгард фон Бюлов;

Статс-секретарь по иностранным делам – Вильгельм фон Шён.

– Итак, свершилось! – воскликнул кайзер, моргая красными от бессонницы буркалами. – Франция первой нарушила нейтралитет Бельгии, бельгийский король обратился к нам за поддержкой – и теперь план генерала Шлиффена за номером два может быть исполнен на все сто процентов. Французы сами сделали за нас большую часть работы. Прав был мой кузен Михель, который сказал, что везде успевает тот, кто никуда не спешит. Пройдет совсем немного времени, мой добрый Гельмут, и наступит настоящее веселье в духе вашего великого дяди.

– Мы уже достигли всех необходимых договоренностей с новым Бельгийским королем, – сказал Мольтке-младший, тоже не спавший всю ночь. – Все пройдет строго в соответствии с планом Шлиффен-два. В то время как третья армия устроит французам встречное сражение в Арденнах, первая и вторая свернутыми колоннами промаршируют западнее линии бельгийских крепостей, чтобы через десять дней, считая от этого момента, выйти на французскую границу в полосе от Дюнкерка до Валансьена. Там у лягушатников совсем нет войск.

Кайзер Вильгельм кивнул. Обходной маневр по линии Ахен-Льеж-Брюссель-Лилль стоил дорогого – и не только потому, что выводил германские войска в глубокий тыл французам. Помимо этого, тяжелые укрепления бельгийского национального редута служили гарантией от французской атаки марширующих германских колонн во фланг. В армии тупоголовых лягушатников просто нет тяжелой артиллерии, необходимой для того чтобы разрушать крепости первого класса: такие как Намюр, Льеж или уже раздолбанный в щебень германскими сверхтяжелыми пушками Бельфор.