Владислав Власеч - «Не стояли звери около двери...»

Он задумчиво погрыз кончик шариковой ручки.

- Могу посоветовать вам только одно: отдохнуть. Полностью отключиться на месячишко-другой от всех ваших космических дел. Вам нужен отпуск и хороший отдых. Но без экстремизма! Никаких альпинистских восхождений, серфинга и дельтапланеризма. И лучше обойтись без южных морей. Выберите что-нибудь спокойное, размеренное, неспешное... Желательно, в средней полосе, без резких температурных колебаний... Леса, озера, реки...

Я внял врачебным советам, выбрал и поехал в Песчаную.

Песчаная - это маленький районный центр примерно в ста двадцати километрах от Полянска. Вокруг - то, что доктор прописал: озера и леса. А если отъехать от городка еще километров десять на северо-запад по выложенной бетонными плитами дороге, то сначала наткнешься на двухэтажное зданьице из красного кирпича - контрольно-пропускной пункт, а за ним на берегах небольшой речушки Северский Полец обнаружится зона отдыха: налево от дороги - санаторий Центрального Комитета КПСС «Сталинец», направо -гостиничный комплекс «Дружба».

Поначалу мне, как «герою космоса», светила месячная путевка «налево». Но я не захотел проводить отпуск среди заслуженных партийных старцев, их «золотых» детей и «бриллиантовых» внуков, «боевых» подруг и прочей челяди. Я выбрал народную и демократичную «Дружбу», в которой обычно отдыхали шумные компании полярников, орденоносные передовики производства, известные писатели и деятели науки - тоже элита советского общества, но уже рангом пониже партийных бонз. Впрочем, разделение общественных сословий было весьма условным: санаторий и гостиницу связывали мост через реку и тенистая аллейка длиной с полкилометра. С прежних, «строгих» времен на аллейке остался внутренний контрольно-пропускной пункт. Никакие пропуска или удостоверения личности на нем не спрашивали, но дежурный в деревянном домике-будке пребывал постоянно: то ли местное руководство опасалось возвращения прежних порядков, то ли просто решило не сокращать штатную единицу вахтера - авось еще когда-нибудь пригодится.

При такой вольнице нравов и пропускного режима «престарелые» комсомольцы и молодые партийцы «сталинской» прописки постоянно ошивались на «дружеских» дискотеках, а обитатели «Дружбы» частенько наведывались в шикарный ресторан «Сталинца». Смешение разных слоев общества, как правило, и там, и сям завершалось хмельным братанием и даже жарким лобзанием отдыхающего контингента.

Однако рестораны и дискотеки меня интересовали мало - не люблю шумных застолий, массовых зрелищ и громыхающей музыки. Поэтому я с первого же дня в «Дружбе» с упоением окунулся в очаровательный зеленый мир местного разнолесья. С утра и до самого вечера бродил по окрестным рощам и дубравам, дышал чистейшим воздухом в ельниках и сосновых борах. Конечно, все это были искусственные посадки, появившиеся на берегах Северского Полянца в середине прошлого века, когда была мода на переустройство ландшафтов «по просьбам трудящихся», но с тех пор деревья разрослись, перемешались на границах посадок, и теперь вся зона отдыха превратилась в единый огромный лесной массив.

Был конец сентября, нагрянуло бабье лето, вода в озерах была все еще пригодной для купания, и я почти ежедневно «уходил в заплыв», наслаждаясь ласковым солнцем, бездонной голубизной неба и прохладой озерных вод. А еще пару раз ходил на речку рыбачить. Рыболов из меня оказался аховый - я отловил только парочку небольших окуньков, которых тут же немедля вернул в речные заводи. Но зато всласть подремал в раскладном кресле, нежась в солнечных лучах, ощущая на лице легкое прикосновение шелестящего камышами ветерка.

Вечера же я, как правило, проводил в гостинице. «Дружба», если смотреть на нее со стороны, чем-то похожа на огромный океанский лайнер, неким удивительным образом причаливший прямо в гущу окрестных лесов. Или на громадный треугольник - почти стометровая гипотенуза лежит на земле, большой катет под углом тридцать градусов с наклоном поднимается вверх, где-то в вышине ломается под прямым углом и малым катетом устремляется к земле. На первом, самом длинном этаже гостиницы, находились дискотека и столовая, два конференц-зала и библиотека, бильярд и шахматная комната. На втором, третьем и четвертом этажах, каждый из которых был короче предыдущего, располагались одно- и двухместные номера. Пятый -самый верхний этаж - был отведен под достаточно вместительный бар. По периметру пятого этажа была устроена крытая пластиком смотровая площадка, которую все почему-то называли верандой.

По общему мнению, начало осени - «не сезон» для отдыха в Песчаной. Народ в массе своей предпочитает все-таки лето. Поэтому постояльцев в гостинице было мало. Два седовласых ветерана миротворческих сил времен афгано-пакистанской войны, которые не вылезали из бара и, по-моему, не просыхали. Иногда я ловил на себе их мутные взгляды, - может быть, им требовался третий элемент для тесной компании, и меня издали оценивали с позиций пригодности на роль «третьим-бушь», - но дальше этого наше знакомство не продвинулось.

В одном из номеров на втором этаже жил изысканно вежливый старикашка. Он раскланивался со мной при каждой встрече, приподнимая широкополую шляпу и салютуя деревянной тростью - уж и не знаю, чем я был обязан такому почтению.

С сестрами-близнецами бальзаковского возраста Олимпиадой Леонидовной и Леокадией Леонидовной я приехал в гостиницу одновременно и помог им донести чемоданы от такси в холл, за что получил право именовать дам Лика и Лека соответственно. Правда, я про себя назвал их «графинями Вишнями» - за абсолютную внешнюю одинаковость, неразлучность и показную церемониальность манер.

Еще обитали в гостинице три развеселые девицы: блондинка, брюнетка и шатенка - я мысленно присвоил им имена Вера, Надежда и Любовь. При ближайшем знакомстве они, однако, оказались Мариной, Анной и Татьяной. Девы младые регулярно зазывали меня на дискотеки, но я изворачивался и отнекивался, предпочитая одинокий умиротворенный отдых. Барышни шушукались, перестраивали боевые порядки и явно намеревались взять меня если не штурмом, то измором.

Моя идиллия длилась дней десять, и уже стала приедаться, когда в «Дружбу» явилась веселая галдящая компания - человек сорок молодых и талантливых авторов во главе с благообразным и седовласым мэтром отечественной фантастики. Литераторам предстоял двухнедельный творческий семинар - ежегодная школа писательского мастерства, которую именно здесь, в «Дружбе», уже почти полтора десятка лет проводил известный советский писатель, лауреат многих литературных премий, редактор журнала «Советская фантастика» и прочая, прочая, прочая Борислав Аркадьевич Строгицкий. Кроме этого, он был еще и фантастом во втором поколении: его отец, Аркадий Натанович Строгицкий в соавторстве с братом Борисом написали те самые «Землю пурпурных облаков», «Дорогу к Юпитеру» и «Будем жить!», которые увлекли юного школьника Жорку Луганцева до такой степени, что он, едва получив на руки школьный аттестат, тут же подал документы во Всесоюзную школу космогации.