Артём Суханов - Вторжение

- Всё как обычно, Лавр, - кивнул ему Кост, - при помощи моей старушки мне надо превратить вот эту стопку неведомой писанины в простые и понятные склавийские слова. Для этого мне явно понадобится транс, так что сам понимаешь, что от тебя требуется.

Лавр молча кивнул и, обойдя столик, встал за спиной Коста.

- Вы дадите нам посекретничать, сеньора Нери? Я должен объяснить Лавру ситуацию.

- Почему бы вам не сделать это при мне, князь?

- Потому что я хочу поговорить со своим слугой наедине, сеньора Нери. Вас ведь устроит такой ответ? Ещё больше я хотел бы переговорить с моим слугой в спокойной обстановке за чашечкой кофе, но эту просьбу вы вряд ли исполните, верно? Тогда хотя бы оставьте нас в покое здесь, если вы, конечно, ещё хотите, чтобы я помогал вам.

Карла Нери улыбнулась и вышла, не сказав ни слова. Следом за ней вышли и конвоиры Лавра. Когда единственным свидетелем их с Костом разговора остался лишь латунный Пепе, князь быстро зашептал, обращаясь к Лавру:

- Буду краток. Эта Нери из прамской военной разведки. Узнав, что я Гений Цифры, сразу предложила сотрудничать. Их специалист, по словам Нери, появится тут только через неделю. В обмен на мою помощь они поделятся разведданными. Все понятно?

- Ничерта мне не понятно. Какая помощь? Какие разведданные? У нас же вроде научная экспедиция, нет?

- Им нужно расшифровать документы на неизвестном им языке. Документы напечатаны на вполне современной бумаге, и начерта им приспичило заниматься их расшифровкой здесь, посреди джунглей, я понять не могу.

- С каких пор мы сотрудничаем с прамцами? Да еще залезшими на нашу территорию?

- С тех пор, как они попросили, Лавр, - Кост нервно почесал кончик носа, - я, если честно, просто не знаю, что делать. Вот и решил время потянуть. Тем более, что им быстрая расшифровка языка настолько нужна, что они идут на большие уступки.

- Например?

- Например, тебя вытащили. В качестве демонстрации доброй воли. Остальных пообещали привести, когда я дам им ключ к расшифровке языка.

- Веришь им?

- Смеёшься, что ли? Конечно, нет. Я же не дурак. Если бы они действительно захотели сотрудничества, то начали бы его с предоставления нам связи. Чтоб мы могли сообщить своим и запросить разрешения на дальнейшие действия. А сейчас все их обещания гроша ломаного не стоят. Это же очевидно.

- Но у тебя есть план?

- У меня пока только идея, которую нужно развивать. Суть идеи в следующем: пока Устройство будет обрабатывать информацию с листов из стопки, сам я сяду медитировать. Попытаюсь вычислить примерный план базы, численность гарнизона и местоположение наших пленных.

- А данных-то хватит?

- Ну, скажем так: это будут очень сложные вычисления. Так что кастет тебе ой как может понадобиться. Смотри только, не прибей меня.

- Ну это уж как получится, - усмехнулся Лавр. Князь показал ему кулак.

- Что мы будем делать потом, я сейчас, как ты понимаешь, сказать не в состоянии. Хотелось бы попытаться как-то улизнуть, но какие у нас тут шансы, смогу сказать только после расчётов. Поэтому предлагаю начать. Подай-ка мне те листы из стопки.

Холодно. Кажется, что он полностью голый, иначе почему так холодно? Впереди видны отблески огромного костра, через который то и дело прыгают одетые в меха фигурки. Но костер слишком далеко и не греет. Без огня холодно. Очень холодно.

По обе стороны от костра, так что нельзя различить лица и фигуры, бьют в бубны сотни музыкантов. Ухо долго не может привыкнуть к ритму, в котором они играют. Удары о бубен звучат так часто и так сильно, что уши вообще не различают, где кончаются одни и начинаются следующие. Лазарову слышен лишь гул, сильный и густой, как кровь, текущая из разрезанной вены.

Под аккомпанемент бубнов звучит песня. Лазаров, разумеется, не может разобрать слов чужого языка. Возможно, что и вовсе в этой песне нет никаких слов. Только голос, завывающий как ветер в Лисьих горах на самых высоких нотах. Певцов, затягивающих в едином ритме жуткую воющую песню, не видно вовсе. Возможно, это и впрямь дует ветер. Иначе почему тогда здесь так холодно?

Из темноты появляется рука. Длинная суставчатая, явно не принадлежащая человеку. Лазаров вздрагивает, когда рука приближается к нему, но та проходит мимо. Инспектор слышит крик человека за своей спиной и видит, как рука возвращается в темноту, но уже с зажатым в кулаке человеком. Человек кричит, Лазарову знаком этот крик, но он не может вспомнить откуда. Всё выглядит каким-то неправильным, но Лазаров никак не может осознать, в чём именно подвох. Мысли путаются от ужаса, от омерзительной, ввинчивающейся прямо в мозг музыки и от холода. О Верховный, как же холодно!

Теперь человек появляется прямо перед костром. Пленник по-прежнему кажется знакомым, но Лазаров никак не может вспомнить, где видел его раньше.

Пленник начинает плясать. Его фигура в свете костра отбрасывает слишком большую, неправильную тень. У тени непропорционально длинные, многосуставчатые руки и ноги, сгибающиеся под неправильным углом. Лазаров не может отвернуться, не может посмотреть, что происходит сбоку. Закрыть глаза он тоже не может. Ему приходится видеть, как движения тени всё ускоряются, становятся быстрее движений человека. Уже очевидно, что это не тень танцующего, это тень чего-то, что стоит позади Лазарова. Он хочет оглянуться и не может. Это сводит с ума. А ещё с ума сводит холод. От этого холода словно мёрзнет сама душа.

Пленник вскидывает голову. Тень протягивает к нему свои длинные суставчатые руки. Одна из рук заканчивается лезвием. Лезвие чиркает по горлу.

Кровь! Из горла жертвы во все стороны неправдоподобно сильной струёй бьёт кровь. Такая красная, такая тёплая.

Холод, терзавший Лазарова всё это время, проходит. Кровь льётся на него ещё какое-то время, а потом пропадает. Вновь становится холодно. А ведь от крови было так тепло, так тепло.

И вновь из темноты появляется неправдоподобно длинная рука, и вновь на площадке перед костром танцующий пленник. Лазарову уже всё равно. Ему уже не страшно, и даже холод он чувствует не так сильно. Единственное что он сейчас ощущает, это нетерпение. Ему не терпится вновь ощутить на своём обнаженном теле кровь. Такую красную, такую теплую.

«Стоп»! - уже давно возникшая в голове мысль только сейчас пробилась к измученному мозгу следователя, - «Холод, тёплая кровь - тебе ничего это не напоминает? Где мы вообще, ты помнишь?»

Новый пленник продолжает плясать во мраке костра, но он уже не кажется Лазарову знакомым. Теперь Лазаров вообще не может разглядеть его лица. Тень при этом остается всё такая же зловещая, всё убыстряющая и убыстряющая свои движения, но она уже не оказывает такого эффекта на погрузившегося в свои мысли Лазарова.