Артём Суханов - Вторжение

- Ты никогда не успокоишься, Лев, - вздохнул с сожалением Тадеуш, - иного-то пуля может успокоить, а тебя даже пули не берут.

- Смешно, - ответил с каменным лицом Смолян, - оружие наше нашёл?

- Ага. Рядом с радиопостом в оружейке.

- Тогда заткнись и тащи его сюда. У нас мало времени.

О местонахождении Истока им сообщил пленный прамец. Он же сказал, что всему оставшемуся в лагере личному составу было приказано явиться к комплексу подземных пещер, где и находился Исток. Это оказалось правдой. Проходя сквозь устроенный в заброшенном древнем городе прамский лагерь, они не встретили ни единой души. Возможно, оставшиеся одинокие часовые и заметили их маленький отряд, но преградить им дорогу не осмелился никто. Все пятеро вооружились до зубов в найденной на первом этаже оружейной и сейчас выглядели донельзя грозно.

Вход в подземные пещеры был расположен к северо-востоку от места, где их допрашивала Карла Нери. Сначала они вышли на полуразрушенную набережную маленькой быстрой речушки, судя по всему, дальше по течению впадающей в Тавропос. Пройдя по разрушенной набережной на восток, группа обнаружила невысокую известняковую скалу, из которой сквозь промытую в податливом камне пещеру и текла замеченная ими ранее река. На вершине скалы до сих пор сохранились какие-то развалины, но теперь определить их назначение было уже невозможно.

На обоих берегах реки были расположены прамские посты. Всё как положено - огневые точки, собранные из вытащенных с развалин каменных глыб, колючая проволока, прожекторы, даже смотровые вышки - по одной на каждую набережную. Всё это хозяйство было расставлено так, чтобы контролировать вход в пещеру - широкую тропу, идущую параллельно уходящей вглубь подземелий реке.

Сейчас все эти укрепления на набережных были практически пусты. Лишь на одной из вышек неуверенно топтались двое солдат в черных комбинезонах аэродромных техников. Парни настолько увлеклись разглядыванием входа в пещеру, что не заметили подошедший отряд, пока Смолян не окликнул их сам. Тут же завязался живой диалог, к которому живо прислушались остальные члены отряда, знавшие прамский.

- Что они говорят? - шепотом спросил Лавр у Коста.

- Их сюда Нери поставила. Чужаки перебили охрану у входа и полезли в пещеру. Нери собрала остальных бойцов, добавила к ним штабистов и техников и полезла внутрь. Этих двоих оставили с рацией на вышке. Если из пещер никто не вернется в течение получаса, им приказано разворачивать загонщиков из джунглей.

- И сколько от того получаса осталось?

- Десять минут.

Наконец Смолян прекратил общение с техниками и повернулся к остальной группе.

- У нас есть сорок минут, потом основные силы прамцев вернутся на базу. Надеюсь, чужаки с прамцами друг друга перебили, но будем сохранять осторожность. Поймём, что задача не по зубам, сразу отойдём.

Они спустились вниз на твёрдый известняковый берег безымянной реки. У самого входа в пещеру лежали перебитые чужаками “Актинии”. Над ними тут же склонились Вук с Влком.

- Сердце, сердце, голова, горло, сердце. К парням словно подошли вплотную, а они ничего и не заметили. Ух, Смолян, подписываешь ты нас на неприятное!

- Если их так при свете дня уделали, то что там в пещерах будет?

- Осторожно, - процедил в ответ Смолян, - мы пойдём осторожно. При малейшей опасности отойдём. Я обещаю.

- Наше бремя пройти насквозь злую тайгу, мы сильны, в руках наших металл! - Ребражевский замялся, вспоминая следующую строфу стихотворения, - Пусть мы сгинем навек, пусть по нашим телам в лучший мир идёт человек! Там же как-то так было, Богдан? Читали “Бремя Первопроходца”? Популярная в своё время была пьеска.

Тодор Ребражевский стоял на главной площади Ичитьевска. Правая его нога в вычищеном до блеска кавалерийском сапоге попирала труп мертвого эрзина, убитого не более получаса назад летучими автоматонами с Ловящего. Маленькие, от полутора до трёх метров в диаметре, эти механические порождения Гения Разума, висели сейчас над площадью, готовые в любой момент открыть огонь из своих спаренных пулеметов. Каждый из этих небольших механизмов полностью отличался от других своих собратьев. Кто-то держался ввоздуе благодаря неприрывно вращающемся лопастям, кого-то держали в небе изящные крылышки наподобие стрекозиных. Вся эта механическая орда, жужжа крыльями, лопостями и моторами, барражировала сейчас над площадью в поиске новых противников.

- Нет, - сухо ответил Богдан, - не помню. Вообще мне кажется, что декламирование стихов сейчас не очень уместно.

- Вы во многом правы, Богдан, - Ребражевский убрал свою ногу с трупа эрзина. - Но разве в вашем сердце сейчас не играет что-то эдакое, а? Мы с вами стоим посреди затерянного в тайге городка, изувеченного убогими дикарями, наотрез отказывающимися принимать дары цивилизации. Разве ваша душа не поёт? Разве вы не чувствуете себя первопроходцем, ведущим за собой цивилизацию?

Богдан тихо выругался. Иногда Ребраженский был попросту невыносим. К счастью у Богдана было достаточно дел, требовавших его немедленного присутствия.

- Мне нужно идти. Поищу выживших.

- Спасённых, - поправил инспектора Ребражевский, - несчастных людей, спасенных нами - героическими первопроходцами, несущими непомерную тяжесть защиты цивилизации от…

Дальше Богдан не слушал. Поманив рукой ожидавших его драгун, он направился к изуродованной ратуше.

Не считая драгунского гарнизона, ратуша была единственным местом в городе, где эрзины встретили организованное сопротивление. Жандармов и гражданских чиновников Ичитьевска в ратуше было не больше трех десятков. Но люди знали, что бунтовщики их не пощадят и сопротивлялись отчаянно, до последнего.

Богдан переступил через лежащего у входа толстяка в цивильной одежде. Голова у толстяка отсутствовала. На полу красной кляксой застыла растекшаяся кровь. Кровь была везде. Кровь и трупы. Здание ратуши оказалось просто таки завалено трупами, причем эрзинов было не меньше, чем защитников. Что тут скажешь, жандармы и впрямь дрались отчаянно. Жаль, что им не повезло. Богдан направился к лестнице в подвал, где помимо архива находились и камеры с арестованными. У лестницы лежал фельдфебель Аргиров, памятный Богдану своим исключительным умением избивать людей пустыми ножнами сабли. Ножны и сейчас были при нем - лежали на полу в луже натёкшей из Аргирова крови. Сабли при нём не было, как и огнестрельного оружия. Видимо, это всё забрали с собой убийцы. Могучее тело жандарма было покрыто множество ран. Судя по искаженному в муке лицу фельдфебеля, он умирал долго. Скорее всего жандарма убили освободившиеся из камер эрзины. Те самые, из кого жандарм Аргиров умел так искусно выбивать показания.