Владимир Тимофеев - Боец с планеты Земля

Барону Асталису позарез нужны были люди с запредельно высоким индексом барьерного сходства. Женщины — для ускорения эволюции, чтобы, как говорится, улучшить породу (привет старой доброй евгенике). Мужчины — чтобы, во-первых, спариваться с этими женщинами (что мы с Паорэ с успехом и делали), во-вторых, чтобы убивать его конкурентов, и, наконец, в-третьих (самое главное, но пока не доказанное), чтобы проникнуть-таки за барьеры из огненного тумана и что-то там учинить. Такое, чтобы и вправду как-то спасти несчастную Флору от эволюционного вырождения…

Так это или нет, неизвестно. Более достоверных гипотез у меня не было…

** *

Загруженный по самую маковку изучением положения дел на Флоре, я временами попросту выпадал из реальности — настолько увлекательным оказалось это занятие: выяснять, что к чему. Плюс по электротехнической части начали появляться кое-какие подвижки.

Словом, всё шло настолько отлично, что к одиннадцатой неделе моего баронства (а это, ни много ни мало, целых сто дней, как у обречённого на Ватерлоо Наполеона) я попросту не заметил, как женщина, которую я считал безраздельно своей, стала от меня отдаляться. Пусть медленно, потихоньку, но всё равно — с какой-то пугающей неизбежностью.

Сначала мы бросили бегать по ночам к «Мавзолею». Потом Паорэ перестала оставаться в реакторной допоздна, а когда я задерживался на лишние час-полтора и потом возвращался в спальню, она уже почти засыпала и секс, если и был, то какой-то невнятный и торопливый, словно по принуждению. Когда же мы ложились спать вместе, то с каждой последующей ночью времени на любовь подруга отводила всё меньше и меньше, а затем и вообще, ссылаясь на усталость, начала через раз, через два просто отказываться от близости.

И хотя меня это раздражало, какой-то трагедии или далеко идущих выводов я из её отказов не делал. Наверное, потому что и сам уставал, да ещё и эта её беременность, она же ведь тоже на женскую психику отпечаток накладывает. Бабы, когда они в положении, чудят не по-детски. Правда, как говорят знатоки, чаще это бывает уже во второй половине, когда гормоны гуляют туда-сюда, словно пьяные, и будущая мамаша сама не знает, чего она хочет больше — чёрной икры или головой об стенку побиться, но результат, тем не менее, налицо: мужик идёт или лесом, или за свежими мандаринами, как повезёт.

Так что в начале третьего месяца, когда она просто поставила меня перед фактом, что, мол, теперь всё, никаких потрахушек, это прозвучало как гром среди ясного неба.

— Сегодня была у Сапхата. Он сказал, у меня будет девочка, — неожиданно сообщила Паорэ очередным вечером, после очередного эксперимента на репликаторе.

— А он не ошибся? — переспросил я, решив не обращать внимания на её «у меня» вместо более честного «нас».

— Нет, не ошибся, — покачала головой женщина. — На таком сроке ошибка определения пола исключена.

Она была абсолютна права. Сапхат, один из трёх подмастерьев Нарруза, специализировался, в основном, на женских болезнях, и насколько мне было известно, считался в этой области медицины лучшим не только у нас в баронстве, но и во всей провинции. Поэтому, если он заявил «Будет девочка», значит, девочка действительно будет, что бы там кто себе по этому поводу ни напридумывал.

— И что он ещё сказал? — с подозрением посмотрел я на Пао, уже догадываясь, что прямо сейчас на меня выльют целый ушат неприятностей.

— А ещё он дал мне совет… очень настойчиво посоветовал… — Паорэ внезапно замялась, но через секунду продолжила. — В общем, он посоветовал мне отказаться от всяких там связей, пока не рожу, вот.

Она развела руками и посмотрела на меня с виноватым видом.

Я почесал в затылке.

— Так это, значит, поэтому мы всё последнее время…

— Ну да, — не дослушав, кивнула «миледи». — Я просто пыталась всё это как-нибудь ограничивать, а то ведь у нас это каждый раз было так… так… напряжённо, что ли. Мы всегда так увлекались, а я не хотела… Ну, в смысле, боялась, что, в общем…

Паорэ опять развела руками и выглядела при этом такой удручённой, что я просто не мог на неё обижаться.

— Ладно. Я понял. Не страшно. Нет, так нет, переживу как-нибудь.

— Правда?

— Правда.

— Спасибо, Дир!

Она шагнула вперёд и порывисто обняла меня, прижавшись всем телом и положив свою голову мне на плечо. Как раньше, когда мы ещё не были связаны никакими условностями и предписаниями эскулапов. С трудом подавив возникшее тут же желание, я просто погладил её по спине и тихо вздохнул. То, что она сказала не всё, понял бы даже полный дурак. И это печалило…

В какую ловушку я угодил, стало понятно через пять дней. Целых три месяца, начиная со дня убийства Барзиния, моей партнёршей по сексу была только Паорэ, и меня это более чем устраивало. Я обеспечивал её на каждую ночь мужчиной, она меня женщиной, причём, без какого-либо ограничения по времени и количеству раз, хоть целые сутки трахайся, если энергии хватит. А энергии, как вскорости выяснилось, у нас хватало с избытком.

И вот теперь — бац! — халява закончилась. А привычка осталась. И что с этим делать — фиг знает. Был бы я сейчас в своём прежнем «гладиаторском» звании, проблемы бы не возникло. Прижал бы где-нибудь в уголочке служаночку, доставил бы барышне удовольствие, никто и слова бы не сказал, нормальная ситуация. Или, к примеру, в деревню сходил на танцы, девку бы там какую-нибудь закадрил — тоже дело. А ещё можно было в бордель заглянуть… Впрочем, борделей здесь нет, прогресс в эту глухомань ещё не дошёл. Но даже если бы и дошёл, всё равно: то, что можно простому «убийце», господину барону нельзя — подданные не оценят и не поймут. И в результате, куда ни кинь, всюду клин, хоть узелком завязывай, хоть в ледяной воде охлаждайся, нормальному мужику без бабы не жизнь.

Целую неделю (а здесь это, на минуточку, не семь суток, как на Земле, а десять) я потихоньку зверел, не зная, что делать, как поступить. Всё валилось из рук, никакая работа не шла, все мысли сводились к одной: дайте мне, наконец, женщину или я за себя не ручаюсь. Хорошо хоть, что спали с Паорэ мы теперь в разных комнатах, и свою она запирала на ключ, иначе я бы не выдержал.

Однако к десятому дню терпеть это стало просто невыносимо. Промучившись в реакторной час и вообще ничего не сделав, я бросил работу и самым решительным образом двинулся к спальне Паорэ. Если она и сегодня не впустит к себе, выломаю к чертям эту дурацкую дверь, а там будь что будет.

Выламывать ничего не потребовалось. Дверь оказалась открыта, но в комнате никого не было. Мучимый страшными подозрениями, я рванулся назад в реакторную, потом к галерее, затем к себе и…

Пао стояла у входа в мои покои, закутавшись в бесформенный балахон и накрыв волосы куском плотной ткани. Наверное, думала, что в таком виде будет для меня менее привлекательной.