Юрий Валин - Мамалыжный десант

В соседнем дворе скрипнула дверь, стукнули чем-то деревянным. Звук был мирным, но Тимофей взялся под пиджаком за теплую рукоять «вальтера». За забором покашляли, потом тактично постучали по столбу. Разведчики переглянулись, Нерода пожал плечами, держа оружие наготове, вместе привстали…

Во дворе стоял дед весьма почтенных лет – борода даже во тьме белела густой сединой.

– Не смерзли? – приглушенно осведомился дедок. – Може, в дом зайдете?

Говорил он по-сербски, но угадать смысл было проще простого.

– Спасибо, но мы передохнуть присели, нужно дальше идти, – по-румынски ответил Тимофей.

Дедок явно разочаровался:

– А тот, плечистый, тоже румын? Я думал вы с Црвеной Армии лазутчики.

Особо выдумывать и изворачиваться было глупо:

– Вы же человек опытный, небось, и сами воевали. Не на всякий вопрос ответ возможен, – сказал Тимофей.

– То верно! – дед шагнул к забору, хлопнул Нероду по плечу: – То друже капитан! Или я русского офицера не узнаю! Живела майка Русия!

Проницательный дед с чувством тряс руку Нероды, так же тряслась и булькала солидная бутыль, которую непонятно откуда извлек фокусник-хозяин.

– Нам же нельзя, мы на задании, – прошептал Нерода.

Дед понимающе закивал и показал стаканчик:

– Кап! Един кап! За Црвену Армию!

Появились две женщины, шустрый парнишка-подросток, миска с виноградом и здоровенные сливы. Беседовали шепотом, но довольно бурным и праздничным. Тимофей понимал, что в разведке так себя не ведут, но что было поделать? Радуются люди. Командир тщетно призывал к тишине – поселок-то еще не освобожден. Местные уверяли, что до ближайших гитлеровцев «почти улица», и расспрашивали всякие разности. Понимать сербский не составляло труда, дело было в «лингфигических нюансах», как когда-то объяснял образованный, но сейчас отсутствующий старший лейтенант Земляков.

Когда наконец появился Сречко, под забором сидело человек двенадцать, а во рту Тимофея царил душистый вкус сливовых градусов. Этак по капле, чисто из вежливости, а живо назюзюкаешься.

Партизан призвал граждан к порядку, намекнув, что задание секретное и еще не выполненное. Разведчики распрощались и с некоторым облегчением покинули гостеприимный двор.

– Вот это союзники так союзники, это я понимаю, – пробормотал Нерода, потирая щеку.

Тимофея тоже чмокнули в обе щеки, но умереннее – полу-румын здесь встречали чуть хуже, чем «русия».

Разведчики, усилившиеся еще одним проводником – коренастым носатым пареньком в большой кепке – пересекли улочку и перебрались через очередной забор.

– Все вызнал, идем прямо к экипажам, – объяснял Сречко. – Их держат у рыночных складов. Они вроде как мобилизованы немцами, но почти не охраняются. Часть разбежалась.

– Вот это нехорошо, – огорчился старший лейтенант.

– Там еще много осталось, знающие люди, – утешил Сречко. – Вот и парень знает, кто вам нужен. Ну, приближно знает. Его Тась зовут.

– Так, – закивал носатый паренек. – Знаю, кто с немцем на баржах ходил. Их заставили!

– Это понятно. Нам бы подробности узнать, – пояснил Нерода. – Есть там технические моменты.

– Все узнаем! – заверил партизан. – Раз они здесь, все расскажут. Тут все симпатизери Црвеной Армии.

– Это здорово. Только фрицы еще здесь и нужно поспокойнее отработать, – напомнил Нерода.

– Выведем речников, спрячем. Вот Тась поможет, – уверенно сказал партизан.

Ни фига Тась не помог. На немцев группа наскочила мгновенно и бесповоротно…

…Тимофей повис на ветви, спрыгнул с очередного забора и угодив практически на спину местному проводнику. Вел разведчиков Тась очень уверенно, но сейчас вдруг замер на полусогнутых, нелепо растопырив в стороны руки.

Фриц стоял буквально в четырех шагах, с нацеленным автоматом, и страшно кривил морду. Сейчас срежет…

Рядом с Тимофеем мягко спрыгнул старший лейтенант и тоже замер. Выхватывать оружие было попросту невозможно – не успеешь. Скрыться, залечь тоже абсолютно негде – каменная стена вплотную подпирает. Разве обратно на этот забор запрыгнуть, но человек не воробей. Кажется, идущий замыкающим Сречко осознал, что дело плохо и остался по ту сторону. Немца он, конечно, свалит из пистолета, только остальным это уже не особо поможет…

А немец все страшно морщился и никак не стреляя. За его спиной Тимофей разглядел бричку и запряженных лошадей – оглядывались с интересом, сейчас их автоматная очередь напугает. Эх, не вовремя они остановились в темном проезде, понятно, вон колесо соскочило, к повозке прислонено…

Отчетливо щелкнуло – это фриц с затвором своего автомата совладал, вырвал из зацепа. Странное оружие: с магазином, торчащим вбок. Эх, вот так и застрелят непонятно из чего. А ведь был шанс, был!… пока гад с затвором возился.

Краем глаза Тимофей видел, как плавно поворачивается боком командир, лицо у него было бледное, но пытается уменьшить себя как цель. Умно, вот только фриц одной очередью в упор всех и положит.

– Господин фельдфебель! Нас к вам послали! Их бин вир раумбот. Сказали «шнель, шнель, арбайтен!», – Тимофей суетливо заразмахивал руками, указывая в сторону пристаней, реки, себе за спину, на бричку, путая румынские и не особо правильные немецкие слова, больше всего опасаясь ляпнуть с перепугу что-то матерное. Всем понятное-русское в это мгновение было явно неуместно.

Упоминание о раумботе [25] Собирательное название катеров-тральщиков типа Räumboot,построенных для Кригсмарине и использовавшихся для самых разных боевых задач. явно удивило фрица. Что-то переспросил про этот малопонятный корабль.

– Да, так и сказали! – Тимофей очень надеялся, что немец знает румынский, примерно на том же уровне, как остальные присутствующие знают немецкий. – Вот, бумагу, аусвайс дали! Ордер, приказ, ан-ордунг, фирштейн?

Немец очень хотел стрелять – он и сам от внезапности встречи обделался. Понятно, когда на тебя ночью с забора падать начинают… Но порядок есть порядок. Если о приказе говорят, сначала узнать, потом стрелять.

Тимофей предупреждающе выставил правую руку, намекая что автомат и подождать может, а левой очень осторожно вытащил из бокового кармана пиджака свернутую бумагу. Попытался встряхнуть, чтобы раскрылась, но лист не желал. Тимофей с виноватой улыбкой, показал пустую-безопасную ладонь правой, взял лист обеими и развернул. Бумага подрагивала в напуганных руках, заслонялась растопыренными пальцами. Немец пытался всмотреться.

– Герр фельдфебель, вот же, подсветите. Эх, фонарь бы, – Тимофей взмахнул руками, не давая рассмотреть лист, указал на повозку, в сторону пристани, зачастил по-румынски: – Грузить нужно. Арбайтен! Очень шнель! Фирштейн?