Александр Терников - Завоевание 2.0 книга 5

Возвращаюсь в дом градоначальника Алвеца. Служанка индеанка принесла поесть. Только с наступлением темноты, можно передохнуть и заняться делами, а среди дня сиеста- приходится пытаться спать, среди всеобщего оцепенения и дремоты. Осатанев от изнеможения, истекая потом, хотя солнце уже давно зашло, проверяю: "Что там у нас на ужин?" Хрустящая, поджаренная в пальмовом масле смесь из рыбы, креветок, лука, томатов и жестокого перца. Волосатик кривится, но ест, у меня тоже нет сил просить принести что-нибудь другое. Не люблю я ни пальмового масла, ни перца. Из плодов пальмы "денде" вырабатывается пальмовое масло, что годится в пищу, а также для технических целей (смазывать колеса и канаты). А купленная утром у рыбаков рыба, полежав полчаса на этом адском пекле, буквально разлагается в кастрюле. Креветки же за полдня так испортятся, что тебя замучат понос и рвота. Но, на войне, как на войне. Дня через три выезжаем.

Ужин оказывается слишком обильным, так что мне не удается съесть его полностью (или от жары у меня сократился желудок?). Между тем Алвец опять досаждает мне, с просьбой взять его с собой. Понятно, почти все мы, испанцы, прибыли сюда с Кубы, где прошел значительный кусок нашей жизни. И вот теперь мы возвращаемся туда с огнем и мечем. Еще раз отказываю дону Мигелю, градоначальнику Веракруса, так походящему своим обличьем на сурового киношного пирата. У него и здесь будет полно дел. Кто мне обеспечит своевременную загрузку второй партии? А ведь от этого зависят наши жизни, людей в поход отправляется гораздо меньше, чем фигурировало в наших расчетах. Но как-то придется выкручиваться. Дорога к победе будет преграждаться горами трупов.

Чтобы отвлечься, расспрашиваю у Алвеца, как разбиваются в округе плантации сахарного тростника. Они пока совсем маленькие грядки, покрытые торчащим зеленым частоколом, но если мы захватим Кубу, то сможем пересадить оттуда тысячу кустов, а это немалые деньги. Белое золото! А сало и солонину я и в Европе куплю!

Единственным сладким продуктом в старых средиземноморских цивилизациях был мед, этот счастливый результат слияния усилий пчелы, цветов и солнца. В античной Греции 500 граммов меда стоили целого барана.

Европа впервые узнала о тростниковом сахаре в период крестовых походов 1096–1270 годов. На ближнем Востоке и в Египте это полезное растение привили из Индии. На крестоносцев, сообщают в своих хрониках Жак де Витри и Альбер дЭкс, сахар произвел такое сильное впечатление, что они доставили его образцы домой. Однако попытки культивировать сахарный тростник в Европе результата не дали, и сахар, потребность в котором начала расти, стал предметом дорогостоящего импорта. Венеция, через которую велась торговля с Ближним Востоком и Индией, ввозила оттуда тростниковый сахар, рафинировала его и затем перепродавала всей Европе, включая Англию. Располагая монополией, Венеция наживала на новом продукте — люкс, продававшемся только через аптеки, сказочные барыши.

В пору своего начального распространения в Европе сахар входил в номенклатуру королевских подарков. Вот маленький эпизод, отмеченный в хронике XV столетия (около ста лет от сего момента). Египетский султан, желая задобрить Карла VII, который отзывал от него своего посла, направил ему в качестве дара… квинтал рафинированного тростникового сахара.

Но над сахарной монополией Венеции вскоре нависает смертельная угроза. Испанцы и португальцы разбивают крупные плантации сахарного тростника на островах Канарских, Мадейра, Зеленого Мыса, и уже в XV веке этот "европейский" сахар выступает серьезным конкурентом восточного. Первенство сахарных прибылей переходит от Венеции к Лиссабону.

Следует открытие Нового Света и его сахарного тростника, правда растущего здесь в диком виде, но растущего бурно. Едва первый сахар прибыл в Европу, и первая полоса девственного леса была выжжена, как серебряная и золотая посуда появилась на столах плантаторов, столь же богатых, как и у королей Старого Света. Хвастовство и бравада были доведены до абсурда. Кушали "а ля фуршетт", подражая европейскому дворянству. Стеганые халаты заказывали в Дамаске. Сдергивали скатерти со стола вместе с посудой после каждого блюда, чтобы и скатерть и посуда использовались только однажды.

"Дамы" превратились в передвижные лавки драгоценностей. "Господа" делали визиты в свои владения или к соседям в гамаках, которые несли черные невольники в безупречно белых костюмах. Омовения совершали на манер римских императоров. Были ничем, хотели стать всем. Лет двести будет продолжатся это безумие, а потом сахар массово погонят из Индии (там дешевых рабочих рук намного больше) и все эти плантаторы опять превратятся в голодранцев. Но как сказано уже давным-давно, что исторические перспективы могут правильно оцениваться только с больших расстояний.

Между тем Европа, во всяком случае, ее зажиточные слои, уже привыкла к сахару. Надо было, следовательно, поскорее захватывать и крепко удерживать те районы Нового Света, где хорошо растет сахарный тростник. И Европа переносит свои колонизаторские усилия из Африки в Америку. Европа становится крупнейшим мировым потребителем сахара. Африка обезлюдивается, работорговля и рабовладение всемерно поощряются, Америка оккупируется. Так что побережье Веракруса уже у нас, Кубу у испанцев, ожиревших на сахаре и неграх, мы захватим, а остальные два острова долго не продержатся.

Остается Бразилия. Но она сейчас почти безлюдна, там имеются лишь разбросанные кое-где мелкие племена индейцев. Нужно отдать должное португальцам: они, несмотря на все трудности и вопреки враждебности природы, очень рано поняли колонизацию этой страны, как в первую очередь ее заселение. Невольными помощниками пришельцам в решении этой задачи стали индейцы. Отец Нобреза писал: "Люди, которые прибывают сюда из Европы, не имеют иных возможностей к существованию, как труд рабов, которые ловят для них рыбу и добывают другие продукты питания". Ладно, будем думать, все вокруг мне все равно не заграбастать, но сливки я хочу снять. И как-то надо обойтись без негров. И где найти рубщиков?

Постепенно серьезный разговор переходит на шутливую тему. Алвец начинает весело рассказывать похабные истории, происходящие каждый день с жителями Веракруса.

— Бабы тут ходят совершенно голыми и не в силах никому отказывать- рассказывает Мигель, сверкая своим блестящим черным глазом (второй скрыт за черной пиратской повязкой) — Эти женщины даже пристают к нашим мужчинам, забираясь к ним в гамаки, ибо считают для себя честью спать с белыми, дабы столь храбрые и упорные воины могли оставить им свое потомство.

Ну да, изнасиловали бедных моряков! Сказать такое кому, так никто не поверит. Люди любят разврат до безумия. А с другой стороны, колонисты делают крайне важное для страны дело. Можно считать, что таким образом несколько тысяч мужчин будет вполне достаточно, чтобы за недолгий срок заселить эту огромную страну. Индейцы ведь в ближайшие лет сто большей частью вымрут. Крайности, падение нравов? Да, без этого не обойдется, но я же не аскет, у самого целый гарем.