Юрий Корчевский - Щипач [litres]

– Друг, перестань палить! Живыми их возьмем.

У Алексея в барабане один патрон. Приблизился к бандитам, держа под прицелом. А уже топает сапогами постовой.

– Товарищ старшина! Это вы?

– А ты кого ожидал! Деда Мороза? Досмотри, забери оружие.

Один бандит убит, другой ранен. Постовой забрал револьвер, протянул Алексею. Потом обыскал мужчин. У одного нож-бабочка в кармане. Такие любят бывалые уголовники, у кого не одна отсидка за спиной.

– Вызывай наряд, – распорядился Алексей.

– И вам карету «скорой помощи». У вас левая рука в крови.

В самом деле – рукав мокрый и липкий, а сильной боли нет. Постовой убежал к телефону ближайшему, на проходной фабрики. Алексею интересно стало, что такого ценного у бандитов в мешке. Толкнул раненого ногой в бок.

– Что в мешке?

– Да пошел ты, мусор!

Не сдержался Алексей, отошел на несколько шагов, вскинул револьвер. Выстрелил бы, кабы не завыла ручная сирена. Стояла такая на пролетке. Крутнешь ручку – воет. Опустил оружие. Все равно расстреляют, так лучше сейчас шлепнуть. А то в больницу тюремную отвезут, лечить будут, чтобы потом судить и уже по приговору суда расстрелять. Долго, наказание должно быть заслуженным и скорым.

Подкатила пролетка. На подножке – постовой, на сиденье сотрудники. Алексей доложил, как разворачивались события.

– Что в мешке?

– Еще не успел посмотреть.

Один из прибывших, оперуполномоченный уголовного розыска, развернул мешок, запустил туда руку, вытащил запечатанную пачку денег. Милиционеры ахнули. Таких денег никто в руках не держал раньше.

– Где взял?

Это оперативник раненому уголовнику. Тому уже не отвертеться, не соврать. Улики – вот они.

– В сберкассе, на Лиговском.

Трудовые сберегательные кассы в СССР учредили 26 декабря 1922 года, находились они в ведении Наркомфина. Уже после Второй мировой войны их переименовали в Сберкассы, потом в Сбербанк. Оперативник сразу «въехал» в тему.

– А охранник?

– «Махорка», ножом снял.

Бандит показал на убитого.

– Так. Ты, старшина, в пролетку и в госпиталь. Смирнов, со мной на Лиговку, в кассу. А ты и Феоктистов останьтесь здесь. Деньги охранять. А как пролетка вернется, раненого в больницу при следственной тюрьме.

Алексей в пролетку сел. Вроде и крови не много потерял, а слабость накатила, сонливость. Госпиталь НКВД располагался в центре, доехали быстро. Хирург рану обработал, перевязал.

– Повезло тебе, старшина. Ранение сквозное, пуля рядом с артерией прошла. Чуть – чуть в сторону и кровью бы изошел.

– Когда мне на перевязку?

– Домой собрался? – удивился хирург. – Это ты поторопился, старшина. Недельку полежать придется, понаблюдаем. Как бы воспаление не приключилось.

Было бы приказано. Сдал оружие в сейф, в госпитале пациентам с оружием не положено находиться. Утром в милицейских верхах шумиха поднялась. Ограбление дерзкое, с убийством сторожа. Но главное – бандиты обезврежены, а деньги государству возвращены, все полтора миллиона. Сумма по тем временам огромная. К Алексею дознаватель пришел, потом следователь прокуратуры. Алексей не торопился, подбирал слова. Иначе его показания могут против него обернуться. В палате они одни – следователь и Алексей. Когда Алексей прочитал и подпись поставил, следователь сказал:

– Сейчас твои слова против его, бандита. Пристрелил бы его, забот всем меньше было. Как говорится, «баба с возу – коню легче».

Алексей совет запомнил. А следующим днем удивился сильно. После полудня медсестра в палату зашла…

– Петраков, там к вам родственница пришла. Пропустить?

Да нет у него в Ленинграде родни! Но лицо непроницаемое сделал. Кто бы это мог быть?

– Конечно!

В палату вошла хозяйка квартиры. Одета старомодно, но чисто.

– Мария Филипповна! Как вы меня нашли?

– Так ты пропал внезапно. Если бы съехал, вещички забрал. Пошла в отделение милиции, там сказали – заболел, в госпитале. Даже любезно подвезли.

Ну хозяйка! Пинкертон и есть!

– Я пирожков принесла. В больницах разносолов не бывает, а домашнего хочется.

Ёпрст! Вот это хозяйка! Не ожидал. Любезности ради откусил пирожок. М-м! Вкусно! Сразу два и слопал. Едва слезы не потекли. У пирожков вкус такой, какие мама пекла.

– Спасибо!

И приобнял здоровой рукой.

– Если позволишь, захаживать буду.

Хозяйка пришла еще один раз, потому как на восьмой день его выписали с обязательством ежедневно ходить на перевязки. От службы освободили, Алексей не против был.

Ранение, визиты хозяйки как-то сблизили их. Чужие люди, а стали – как родня. Официально пенсионеры, литераторы, лавочники, инженеры, чиновники царских учреждений – считались «лишенцами». Поскольку были лишены политических прав, а с ними и пенсий и возможности работать в государственных структурах, хотя других почти не было. В 1917 году в Петрограде проживало два с половиной миллиона человек, в 1921 году насчитывалось пятьсот тысяч. Многие уехали в провинцию, спасаясь от красного террора, от холода и голода. Хуже того, после убийства в декабре 1934 года С. М. Кирова, началась операция НКВД «Лишние люди». С 28 февраля по 27 марта 1935 года из Ленинграда было выселено тридцать девять тысяч «бывших». Еще 4393 человека расстреляны, 299 отправлены в трудовые лагеря. Из подвергшихся репрессиям семьдесят процентов были старше пятидесяти лет. Кстати, произошла большая подвижка в жилищной очереди, освободилось 9950 квартир. Большая их часть досталась партийным функционерам, чиновникам городского и губернского управлений и силовикам. Причем квартиры со всей обстановкой – шкафами, креслами, пианино, даже одеждой. Многое ли унесешь с собой, когда времени на сборы не дают?

На перевязки в госпиталь ходил исправно, один раз вызывали на допрос к следователю прокуратуры. К моменту выздоровления и выписки на службу состоялся суд. За бандитизм, хищение социалистической собственности в крупном размере, за убийство и покушение на жизнь сотрудника НКВД, преступник был приговорен к высшей мере социалистической защиты – расстрелу. Любопытных в зале суда было много. Родственники убитого сторожа, сотрудники сберкассы, простые горожане. Они встретили оглашение приговора одобрительными возгласами.

На службе Алексея тоже отметили – выдали премию в размере месячного оклада и повысили в должности до начальника постовой службы двенадцатого отделения милиции.

Незаметно, постепенно, вступила в свои права зима. Для северной столицы зима – всегда время мерзкое. С Финского залива влажные ветры, на карнизах домов вырастают сосульки, на тротуарах и проезжей части скользко.

Мария Филипповна как-то высказала Алексею:

– Вот она, ваша власть! При царе лед с тротуаров счищали, посыпали песком. А ныне я дворников не вижу.