Игорь Валериев - Отряд [litres]

– Если пойдёт с братами, извините, ваше превосходительство, то справится.

– Я в курсе вашего особого десятка, – генерал интонацией выделил слово «особого». – Разрешаю, чтобы группу охотников составили ваши «браты». Но чтобы все живы остались. Пулемётную команду с мадсенами я терять не могу.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

– Гавриил Михайлович, определитесь с местом бивака, дозорами и прочим. Завтра будем думать, как взломать этот орешек. Пока отходим.

Ночь прошла спокойно, несмотря на то что противник был не далее чем в шести верстах. Ромка, взяв две тройки братов, ушёл в сумерках в разведку. Беспокоясь за них, ночь практически не спал. Под утро, когда только забрезжил рассвет, охотники вернулись, притащив с собой языка, жалко, что из рядовых всадников.

Как оказалось, плохо спал в эту ночь не только я. Не успел я с братами перекинуться и парой фраз, как к нам подошли Ренненкампф с Ладыженским и переводчиком-китайцем с интересным именем Ван Дам Гуй. На Жан-Клода Ван Дамма из моего времени-пространства этот представитель китайского народа был абсолютно не похож. Одним словом, нет, двумя словами – маленький «гуй». Тем не менее к допросу языка переводчик приступил рьяно, и вскоре между ними разразилась отчаянная перепалка на очень высоких тонах.

– Что происходит? – глядя на ругающихся, удивлённо поинтересовался генерал.

– Ваше превосходительство, пленный из маньчжур, точнее ведёт свой род ещё от древних чжурчжэней. Он возмущён тем, что наш переводчик, который, оказывается, тоже из маньчжур, обрезал косу и служит проклятым иноверцам. Грозит отрезать нашему Ван Даму голову. А переводчик… В общем, Гуй говорит, что пленному сейчас самому отрежут голову, если он будет молчать, – улыбаясь, произнёс я, внимательно вслушиваясь в активный и громкий диалог.

– Вы так хорошо знаете китайский язык, Тимофей Васильевич? – поинтересовался Ладыженский, а Ренненкампф взглядом показал, что очень желает услышать ответ на этот вопрос.

– Гавриил Михайлович, они говорят на горном маньчжурском диалекте, поэтому понимаю половину слов из того, что слышу. Плюс к этому они ещё и ругаются, используя неизвестные мне идиомы, соответствующие нашему мату. Но общий смысл я уловил.

Переводчик, услышав мои объяснения, сверкнул белозубой улыбкой и произнёс:

– Ваше превосходительство, задавайте вопросы.

– Сколько войск и артиллерии генерал Чжан собрал на перевале?

Ван Дам Гуй перевёл, и снова началась ругань.

– Что там опять?! – раздражённо произнёс Павел Карлович.

– Как ни жаль, ваше превосходительство, но пленённый оказался упёртым фанатиком. Вряд ли мы что-то от него узнаем. Опять грозится смертью переводчику, – невесело ответил я генералу.

– Чёрт побери! Есть, как вы говорите, Тимофей Васильевич, язык, а толку от него никакого, – Ренненкампф раздражённо махнул рукой. – Хорунжий Селивёрстов, доклад!

– Ваше превосходительство, мы ещё не успели нанести на карту разведанную обстановку, – виновато произнёс Ромка.

– Пройдёмте в штаб, там всё и покажете, – голос генерала не предвещал ничего хорошего.

«Н-да, всю жизнь в армии инициатива имеет инициатора», – подумал я, успев подмигнуть Лису, направляясь за командиром отряда.

В штабной палатке Селивёрстов совместно с Туром подробно рассказали о результатах разведки. Оказывается, тройка Верхотурова исследовала левый фланг позиций китайцев, а Ромка вместе с тройкой Шаха – правый.

По докладу казаков нас ожидала как минимум трёхрядная оборона противника. По левому флангу обойти позиции китайцев не представлялось возможным из-за скального уступа. По правому флангу была лесисто-горная местность, через которую можно было бы пройти, но Ромка высказал мнение, что там может ждать засада. Пройти до конца перевала не удалось, так как было много дозоров и пикетов противника на этом направлении. Общее количество войск генерала Чжана Ромка оценил не меньше чем в пять тысяч. Сколько орудий? Неизвестно, но не меньше двадцати. В общем, у противника пятикратное превосходство в живой силе, надо двигаться вверх по склону, а артиллерии тоже в два раза больше. Наступать – самоубийство!

– Господа офицеры, результаты разведки неудовлетворительные. Конкретных сведений нет, Роман Петрович, одни домыслы, – жёстко произнёс Павел Карлович.

На Ромку было жалко смотреть после этих слов, между тем Ренненкампф продолжил:

– Проведём разведку боем, господа!

«Охренеть! – подумал я, чувствуя, как всё то уважение, которое в моих глазах завоевал генерал за время знакомства, стало рушиться. – Он чего хотел, чтобы ему привели в качестве языка генерала Чжана или его начальника штаба?! Да дай мне этого чжурчжэня минут на пятнадцать, он запоёт, как соловей. Так нет же! Противоречит офицерской чести! А то, что они вырезают всех, как натуральные фашисты, так это нормально?! Варвары, однако, но мы-то цивилизованные, млять! А теперь казачки гибнуть будут!»

Видимо, на моём лице что-то отразилось, потому что Павел Карлович спросил:

– Тимофей Васильевич, вы не согласны с моим решением?

«Ага, сейчас так и отвечу», – с грустной усмешкой про себя подумал я, в ответ же произнёс, стараясь держать лицо без эмоций:

– Ваше превосходительство, ваше решение – приказ.

– Это правильно, – Ренненкампф заученным движением расправил свои усы. – Диспозиция будет следующей. С фронта в атаку пойдет пятая сотня амурцев, вместе с ней идут все расчёты мадсена. Четвёртая сотня Амурского полка будет наступать слева. Сотни нерчинцев под командованием полковника Ладыженского будут наступать в обход позиций противника справа через перелесок. Атаковать будем пешими. Артиллерия после пятого залпа переносит огонь в глубину обороны противника. Расчёты пулемётов Максима на тачанках остаются в резерве. Ими будет командовать Генерального штаба капитан Аленин. Надеюсь на вас, Тимофей Васильевич. Ваше предложение, вам же и командовать.

Генерал внимательно осмотрел собравшихся офицеров.

– Господа, цель нашей атаки – выявить силы противника. В случае упорного сопротивления приказываю отходить. Наша цель – разведка! Лишние потери нам не нужны. Всё ясно?

– Так точно! – дружно рявкнули офицеры.

– Атакуем через час, когда окончательно рассветёт. Завтрак или обед после наступления. Как говорят медикус, лучше воевать с голодным желудком. Я иду с пятой сотней. В случае чего за меня остается полковник Ладыженский. С Богом, господа!

«И что это было?! Генерал пойдет в атаку с сотней в лоб? Идиотский приказ, и командира отряда можем лишиться. И кому это надо?! А ещё говорил, что я должен другими категориями думать. Сам же, как сотник, в атаку решил идти», – с этими мыслями, матерясь про себя, я направился к батарее, а точнее – к роте тачанок с пулемётами Максима. Восемь мобильных станковых пулемётов – это конкретный аргумент. Постараюсь, чтобы он сработал.