Владимир Панин - Ленинградский меридиан [litres]

– Русские научились сражаться, – с огорчением констатировал Гальдер, когда докладывал Гитлеру о том, что в захлопнувшемся котле нет советских войск.

– Скорее, научились правильно читать захваченные секретные документы. Я убежден, что именно этим обусловлены столь удачные действия Тимошенко, – не соглашался с ним фюрер. – Пока танки Гота заняты штурмом кварталов Воронежа, бросьте танкистов 40-го корпуса на Россошь. Пусть они если не окружат какие-нибудь русские части на Среднем Дону, то создадут угрозу оперативным тылам противника.

Согласно сообщениям берлинского радио из штаб-квартиры фюрера, бросок немецких танкистов на Россошь был очень успешен. Танковый батальон майора Вельтмана не только с ходу занял Россошь, но и сумел захватить переправу через реку Калитва. При этом не обошлось без специального отряда дивизии «Бранденбург», сумевшего нейтрализовать мостовую охрану.

Кроме того, немцами был пленен штаб советских войск в составе двадцати офицеров, преимущественно в звании полковников. Танкисты Вельтмана клялись и божились, что разгромленный ими под Россошью штаб был штабом самого Тимошенко, которому по счастливой случайности удалось бежать прямо у них из-под носа на штабной машине.

– Если бы не нехватка горючего, мы бы обязательно догнали и поймали самого главного сталинского маршала, но досадное стечение обстоятельств помешало нам продолжить преследование, – сокрушенно говорил Вельтман генералу Брайту, прибывшему в Россошь на следующий день.

В ответ Брайт только посочувствовал Вельтману. Скальп Тимошенко был бы не плох в качестве боевого трофея, но он не шел ни в какое сравнение с тем тактическим успехом, который одержали его танки. Они не только помогли остальным войскам вермахта сломить сопротивление советских войск в районе середины Дона, но и раскололи войска Юго-Западного фронта надвое. При этом южная часть войск потеряла связь со штабом фронта, что находился в это время в Калаче.

Сам фюрер пребывал в хорошем настроении, несмотря на то что, частично заняв Воронеж, немецкие части не смогли продвинуться дальше на Тамбов и Борисоглебск, как этого требовал план «Блау».

– Ничего страшного, – говорил Гитлер Кейтелю, обсуждая боевые действия вермахта на юге. – Не смогли повернуть на север в районе Воронежа, повернут у Богучар. Не повернут у Богучар, так повернут у Серафимовичей или Сталинграда. Главное, что русские отступают под их неудержимым натиском к Волге. И основная задача на текущий момент генерал-полковника Вейхса – не дать им остановиться! Гнать их и гнать, чтобы на плечах бегущих большевиков ворваться в Сталинград, сбросить их в Волгу и перетопить как крыс! Тем самым на весь мир больно шлепнуть Сталина по носу!

Пройдет время, и Гитлер будет потом очень жалеть, что в погоне за миражом скорого падения Сталинграда он не изъял у группы армий «Б» часть войск и не передал их в группу армий «А», как это первоначально предусматривалось оперативным планом «Блау». Уверенный в скором падении города Сталина, он считал, что вслед за ним падут Астрахань, Саратов, Ульяновск, Тамбов и что фельдмаршал Лист без труда захватит Кубань, Грозный и Баку.

Подобные действия вызвали несогласие со стороны командующего группами армий «Юг» фельдмаршала Бока. Он потребовал от главы ОКХ неукоснительного соблюдения первоначального плана, но фюрер никого не хотел слушать. Покинув сумрачные болота Восточной Пруссии, он переехал на украинские просторы в районе Винницы, в бункере с чудным названием «Вервольф» он наслаждался моментом победного триумфа. Его воинский гений бурлил с новой силой, он не желал слышать никаких возражений и потому с легким сердцем отправил несговорчивого Федора фон Бока в отставку для поправки здоровья.

События в южной части Восточного фронта позволяли фюреру считать, что вермахт одержал полную и сокрушительную победу над большевиками. И факты, позволяющие ему так считать, к сожалению, были.

Не имея опыта по созданию промежуточных рубежей обороны при отступлении, войска 9-й и 32-й армий Юго-Западного фронта попали под мощный удар 40-го немецкого танкового корпуса в районе Миллерово. Не сумев организовать прочную оборону, советские дивизии были смяты и окружены соединениями 1-й танковой армии в лице 3-го танкового корпуса генерала Маккензена, идущими на соединение с танками генерала Гейра. В результате этих действий левый фланг Юго-Западного фронта окончательно рухнул, что вызвало сильнейшее раздражение со стороны Ставки. В телефонном разговоре с Тимошенко вождь как никогда был резок и зол.

– Ставка считает недопустимым и нетерпимым, что Военный совет фронта вот уже несколько дней не представляет нам никаких сведений о судьбе 9-й, 24-й, 38-й армий и 22-го танкового корпуса. Из других источников Ставке стало известно, что войска окружены и пытаются с боями отойти за Дон. Однако ни штаб, ни Военный совет фронта упорно ничего не сообщают о судьбе окруженных войск. Взяты они в плен или сумели вырваться из окружения? В составе этих армий находилось примерно четырнадцать дивизий. Ставка хочет знать их судьбу, а также знать планы командования по стабилизации положения на стыке с войсками Южного фронта! – грозно изрыгала вопросы трубка в руке помертвевшего от напряжения маршала.

– Штаб фронта делает все возможное, чтобы как можно скорее установить полную картину положения в районе Миллерово, товарищ Сталин. К нам поступает масса противоречивых сведений, не позволяющих установить точную картину. Только по этой причине мы не смогли своевременно доложить вам о судьбе этих армий, – с трудом выдавил из себя маршал, напряженно смотря поверх лысины помертвевшего от страха Хрущева.

– Ставка не может ждать, когда вы наконец сделаете это. Доложите, что вам известно по окруженным частям на данный момент… – потребовал вождь.

– По непроверенным до конца данным в окружение под Миллерово попали соединения 9-й армии. Соединения 38-й и 24-й армий ведут ожесточенные бои в районе Никольского и Калитвы соответственно. Мы стараемся как можно быстрее восстановить связь с окруженными армиями, товарищ Сталин, но пока это не удается.

– В сложившейся обстановке будет правильным изъять 9-ю и 24-ю армию из состава вашего фронта и передать их Малиновскому. Что касается 38-й армии, то вы должны полностью сосредоточить на ней все свои усилия по восстановлению управления и вывести её дивизии к Дону на соединение с войсками 57-й армии, – приказал Сталин маршалу. – В сложившейся обстановке это максимум, чем Ставка может помочь фронту. Все остальное – это ваша забота и ответственность, товарищ Тимошенко.

Обрадованный маршал схватился за решение Ставки, как утопающий хватается за соломинку, но все его надежды были напрасными. По злой иронии судьбы войска, переданные под управление генералу Малиновскому, сумели вырваться из немецкого окружения и сохранили свои дивизии, чего нельзя было сказать о 38-й армии. Под удар немецких войск попало шесть дивизий, из которых пять прекратили свое существование.