Владимир Панин - Ленинградский меридиан [litres]

Нет, господин генерал-полковник, как истинный ариец и член НСДАП, не испытывал и капли жалости или симпатии к противостоящему ему классовому врагу. Просто после сокрушительного провала немецкого блицкрига под Москвой он перестал верить в окончательную победу германского оружия над СССР, и даже громкие успехи фельдмаршала фон Бока на юге не могли переубедить его.

Чем больше он вчитывался в строчки докладов и рапортов, поступавших в ОКХ с Восточного фронта, тем для него было понятнее, что Германия втянулась в затяжную войну, выиграть которую у неё были откровенно мизерные шансы.

Гальдер очень боялся, что придет время, когда с него как с начальника штаба сухопутных сил жестко спросят за те бесчеловечные методы, которыми воевали соединения вермахта на территории СССР и других оккупированных стран. И привычные для военных объяснения «нам приказывали и мы всего лишь выполняли приказ» вряд ли будут приняты и поняты коммунистами. По этой причине он решил оставить столь опасный пост начальника штаба сухопутных войск Германии и стал себе позволять время от времени вступать в полемику с фюрером, в отличие от вечно покладистого главы ОКВ фельдмаршала Кейтеля.

Подобное поведение рано или поздно должно было привести к отставке Гальдера, и он, как истинный служака, подготовил себе замену в лице генерал-полковника Цейтлера.

– Лучше быть простым отставником с пенсией и мундиром, чем действующим начштабом ОКХ на скамье подсудимых, – рассуждал Гальдер, и с ходом его мыслей в той или иной степени было согласно большинство высших офицеров вермахта.

Свои мысли по поводу неудач на Восточном фронте были у командующего группой армий «Север» фон Кюхлера и командующего 18-й армией Линдемана. Возможно, они были также у ряда штабных офицеров группы армий «Север», но их точно не было в голове и сердце подполковника Герхарда Нейрата, в чьем ведении находилась дальнобойная артиллерия, регулярно терзавшая жилые кварталы Ленинграда.

Если бы ленинградцам показали лицо человека, что день за днем разрушает их родной город непрерывными обстрелами, то они бы крайне удивились и разочаровались. Ибо своим внешним видом подполковник Нейрат был ни капли не похож на тот образ врага, что был на тех многочисленных листовках и плакатах советского агитпропа, что украшали стены и заборы осажденного города.

Своим простым и открытым лицом подполковник больше всего напоминал обыкновенного школьного учителя математики, которым он бы мог стать, но не стал, соблазненный пламенными речами фюрера вступить сначала в рейхсвер, а затем в вермахт.

Испания и Чехия, Польша и Франция, Югославия, Греция и СССР были основными вехами военной карьеры Нейрата, сумевшего за неполные семь лет пройти путь от простого лейтенанта до подполковника. Падение Петербурга дало бы ему дальнейшее продвижение по карьерной лестнице и получение новых наград. Командующий всей осадной артиллерией генерал Мортинек не раз намекал на полковничьи погоны и Рыцарский крест, награда вполне достойная праведных трудов. Однако проклятый оплот большевизма на Балтике никак не хотел капитулировать подобно тому, как в свое время перед солдатами вермахта капитулировал Париж. Устояв осенью сорок первого, Петербург стал костью в горле у Герхарда Нейрата, не позволяя ему в полной мере наслаждаться благами жизни и цивилизации в виде долгосрочного отпуска с семьей или покупки загородного дома, на который вот уже несколько лет подполковник копил деньги.

По этой причине подполковник с особым рвением и старанием трудился по выполнению приказа верховного командования о принуждении врага к капитуляции посредством методических обстрелов осадной артиллерией. С этой целью он составил специальный план-график обстрела городских кварталов орудиями больших калибров, которого придерживался с неукоснительной точностью, невзирая ни на что.

Каждый день он что-то высчитывал, зачеркивал и дописывал на больших листах ватмана, специально прикрепленных на чертежной доске в его комнате. По прошествии времени Нейрат так втянулся в этот процесс, что он стал для него смыслом его дальнейшей жизни, сложной математической задачей, которую следовало разгадать и получить за это достойное вознаграждение, невозмутимо оставив за скобками тот факт, что все его выкладки и решения на бумаге уносят сотни и тысячи жизней в действительности.

Хладнокровно уничтожая каждый день мирных людей, Нейрат искренне считал себя хорошим гражданином и добропорядочным семьянином. Он очень любил свою жену Магду, двойняшек Анну и Марту, сына Георга и был внимателен и почтителен к своим родителям. Не была чужда подполковнику и простая человеческая сентиментальность. Нейрат никак не мог пройти мимо голодной кошки или брошенных щенят, считая своим долгом помочь им.

Одним словом, подполковник был обычным немцем, умевшим хорошо трудиться, считать каждый пфенниг, откладывая его на нужды своего семейства. При каждом удобном случае он отправлял своего шофера Шойбе в родной Гессен с очередной посылкой. В них было все, что господин подполковник смог найти на оккупированных германских рейхом территориях: продукты, вещи и различные предметы обихода.

Все, что доставлял шофер семейству Нейрат, фрау Магда принимала на «ура» и как настоящая немецкая жена находила применение каждой присланной ей мужем вещи. Даже если они имели некоторые дефекты, в виде дыр от пуль, штыков или осколков.

Об успехах и неудачах вверенных ему батарей Нейрат регулярно докладывал генералу Мортинеку. Как честный служака, он никогда не старался приукрасить свои успехи или преуменьшить удачи врага. Его рапорты были точными и емкими, безжалостно оставлявшими за скобками всё лишнее, не относящееся к выполнению поставленной перед подполковником задачи.

Подводя итоги второй декады июля, Нейрат был вынужден отметить, что русские начали понемногу, но переигрывать его артиллеристов в контрбатарейной борьбе.

– Генерал Говоров применил против нас простой, но довольно действенный прием. Не имея возможности эффективно бороться с нашими батареями под Санкт-Петербургом, он перебросил морем под Ораниенбаум несколько крупнокалиберных орудий, снятых с потопленных нашей авиацией линкоров. Общая численность русских пушек, по данным наших звукопеленгаторов, не превышает численности двух батарей. Однако своим появлением они начали доставлять серьезные хлопоты тылам наших дивизий, блокирующих этот русских плацдарм. Три дня назад генерал Кнаух позвонил в ставку Кюхлера, и по личному приказу командующего я был вынужден снять со своих позиций три батареи тяжелых гаубиц для ведения контрбатарейной борьбы на этом направлении… – с горечью человека, потерявшего кошелек, докладывал Нейрат.