Владимир Панин - Ленинградский меридиан [litres]

К радости командования Волховского фронта из-за плохой информированности немцы посчитали успехи двух советских дивизий незначительными и все свое внимание сосредоточили на районе Тортолово и Машкино. Наступление действующих там советских дивизий было очень неудачным. Соединения 265-й дивизии после артиллерийского удара смогли прорвать переднюю линию обороны противника, но в дальнейшем не продвинулись ни на шаг, несмотря на поддержку тяжелых танков.

Когда взвод танков КВ прорвал оборону немецкого гарнизона Тортолово, пехотинцы не поддержали атаку танкистов. В гордом одиночестве четыре бронированные громады дошли до западной оконечности поселка и были вынуждены остановиться. Огнем своих орудий они стали уничтожать доты и огневые точки врага, расшатывая его оборону, но их действия вновь не получили никакой поддержки со стороны пехоты. Заняв передовые траншеи немцев, пехотинцы и не помышляли о продвижении вперед, не пытаясь охватить оборону противника с флангов.

Активные действия танкистов были прерваны орудийным огнем противника, в результате которого два «Клима» были выведены из строя. Немецкие снаряды не смогли пробить броню советских танков, но серьезно повредили траки их гусениц. Экипажи машин попытались исправить повреждения, но шквальный пулеметный огонь врага, который велся со всех сторон, не позволил им это сделать. После недолгих переговоров с остальными экипажами было принято решение покинуть подбитые танки. Раненые были переправлены в уцелевшие машины, а остальные танкисты остались в своих танках в ожидании прихода подмоги, благо толщина брони и вооружение позволяли им отражать атаки неприятеля.

При попытке прорыва в расположение своих войск один из танков был подбит. Брошенная ему под гусеницу граната также повредила траки, и он встал в десятках метров от переднего края немецкой обороны.

Командир уцелевшего танка при помощи кулака, пистолета и громкого голоса сумел убедить командира батальона пехоты предпринять атаку для спасения экипажа поврежденного танка. Своим пушечным огнем КВ сумел подавить ближайшие огневые точки противника, а следовавшие за ним пехотинцы подобрались к поврежденной машине. Грамотно организовав огневое прикрытие, они позволили танкистам починить гусеницу, и обе машины благополучно вернулись в расположение батальона.

Судьба оставшихся в тылу врага танкистов была не столь удачна. Ночью они попытались пробиться через оборону противника, но попав под огонь немецких пулеметчиков, все погибли.

Такая же картина произошла и при штурме поселка Машкино соединениями 286-й стрелковой дивизии. Заняв передние траншеи противника, пехотинцы не поддержали атаку приданных им танков. Танкисты свободно прошли всю вражескую оборону вдоль и поперек и, обнаружив отсутствие за собой пехоты, вынуждены были повернуть назад. По счастью для себя, они не стали вступать в позиционную борьбу с немцами и на скорости сумели благополучно проскочить их гудящую смертоносным огнем оборону.

Именно эти неудачные действия, а также присутствие тяжелых танков, укрепили Линдемана во мнении, что противник наносит свой главный удар именно в направлении Мги, а все остальные удары имеют отвлекающий характер.

Оценивая ситуацию, сложившуюся к концу дня, командующий 18-й армией посчитал, что держащие оборону дивизии смогут собственными силами сдержать наступательные действия русских. Поэтому он не стал задействовать резервы, которых у него было не особенно много.

Кроме боев на восточном краю «бутылочного горла», в штаб Линдемана поступили сообщения от командиров соединений дивизии СС «Полицай», держащих оборону у его западного основания. Они доносили об активизации войск Ленинградского фронта в районе села Ивановское в виде разведки боем. Всё это наводило командующего на мысль, что русские будут привычно наступать вдоль железной дороги Мга – Ивановское с целью прорыва блокады Ленинграда и окружения немецких войск в районе Шлиссельбурга.

Одним словом, к вечеру в штабе Линдемана царило благостное настроение, чего нельзя было сказать об атмосфере в штабе Волховского фронта. Там опять возник серьезный конфликт между Мерецковым и Рокоссовским по поводу дальнейшего наступления соединений фронта.

Точкой разногласия между двумя военачальниками стала Гонтовая Липка, а точнее сказать, войска, которые должны были её брать. Согласно первоначальному плану операции, наступление на этот участок немецкой обороны было поручено 3-й гвардейской дивизии, переданной в состав 2-й ударной армии по решению Ставки. Однако из-за позднего прибытия её соединений на Волховский фронт, по настоянию Рокоссовского, наступление на этом направлении было отложено на одни сутки.

Эта отсрочка позволила стрелкам гвардейцам занять отведенные им позиции на восточном берегу Черной речки согласно диспозиции, утвержденной комфронта, однако у представителя Ставки на них были свои планы.

– Я считаю, что 3-ю гвардейскую дивизию надо вводить в прорыв на участке 128-й дивизии. Пока её соединения зачищают оборону рабочего поселка номер восемь и развивают наступление в направлении пятого рабочего поселка и Гонтовой Липки, комдив Мартынчук должен наступать в направлении рабочего поселка номер семь, создав тем самым угрозу окружения и для Гонтовой Липке и для рощи Круглой, – разумно предлагал Рокоссовский, но Кирилл Афанасьевич не хотел об этом слышать. Комфронта твердо стоял за нанесение дивизией лобового удара по обороне противника.

– У комдива Мартынчука хватит сил не только взять Гонтовую Липку, но и полностью разгромить оборону противника на данном участке фронта. После падения Гонтовой Липки и рощи Круглой у немцев образуется такая дыра, что быстро её заткнуть они просто не смогут, и отказываться от такой возможность никак нельзя! – решительно заявил Мерецков, и Стельмах с Запорожцем дружно поддержали мнение своего командующего.

– Я бы полностью согласился с вашим предложением, если бы комдив Мартынчук хотя бы немного знал обстановку участка фронта, где ему предстоит наступать. По сути же дела его дивизия прибыла на голую кочку. Его соединения наверняка плохо ориентируются на местности и вряд ли смогут быстро взломать оборону противника.

– Вы ставите под сомнение силу и способности гвардейской дивизии, специально присланной нам Ставкой для прорыва вражеской обороны?! – гневно отреагировал Запорожец.

– Я хочу, чтобы те немногочисленные силы, что прислала нам Ставка, были использованы с максимальной пользой, товарищ армейский комиссар. Серьезного превосходства над противником в живой силе и технике у нас нет, так как все основные резервы направлены под Ржев и Ростов, – начал загибать пальцы Рокоссовский. – На серьезную помощь со стороны ленинградцев нам рассчитывать также не приходится. Максимум, чем они могут нас поддержать – это своей авиацией и артиллерией. Чудо-оружия, что способно за считаные дни или часы уничтожить немецкую оборону, в распоряжении Ставки нет и не предвидется. Поэтому нам остается следовать славной тактике Александра Васильевича Суворова и научиться бить врага не числом, а умением. Это трудно, но это нам по силам и обязательно поможет нам освободить Ленинград от тисков фашистской блокады.