Владимир Панин - Ленинградский меридиан [litres]

– Значит, вы отказываетесь наступать? – полыхнул негодованием член Военного совета, но Малинин нисколько не убоялся его гнева.

– Я считаю, что в данный момент нам следует временно перейти к обороне. Встретить наступление противника на заранее подготовленных позициях, измотать его боем, а затем самим перейти в наступление.

– А если вы ошибаетесь и отказ от наступления сыграет на руку противнику, что тогда? Вдруг все сведения, на которых вы строите свои расчеты, – это хорошо организованная дезинформация немецкой разведки? Вы понимаете всю ответственность своего предложения, товарищ генерал? – Запорожец говорил это, смотря на Малинина, но все хорошо понимали, что слова его были обращены к Рокоссовскому.

– Предлагая временно отказаться от наступления, – Малинин сделал специальный акцент на слово временно, – мы основываемся не только на сведениях, полученных от разведки. О том, что к Кюхлеру прибыло свежее пополнение, говорят показания пленных, которых трудно заподозрить в сговоре, товарищ армейский комиссар. Нашими радистами замечено появление в районе Сологубовки новых радиостанций противника, чьи позывные схожи с позывными 30-го корпуса генерала Фреттер-Пико. Есть сообщения подпольщиков и партизан, подтверждающие прибытие под Ленинград новых дивизий противника.

Словно опытный игрок, Малинин открывал перед членом Военного совета одну карту за другой, и у того не было козырей, чтобы побить их. Он с надеждой посмотрел на Стельмаха и Мерецкова, но генералы ничем не могли ему помочь. У них не было весомых аргументов против приведенных Малининым фактов.

Оба не понаслышке знали, как быстро немцы могут перебрасывать свои войска на дальние расстояния, а в том, что мало кто из соединений 2-й ударной армии имеет навыки встречного боя, не сомневался никто. Единственное, что можно было оспорить в словах генерала Малинина – это направление ударов противника, но ни у одного из генералов не было такого желания. За все время общения с генералом Рокоссовским и его командой они могли не один раз убедиться в грамотности и правильности их суждений и предложений.

Возможно, именно это, вопреки прежним намерениям, заставило командующего фронтом принять сторону помощника Рокоссовского, что окончательно добило комиссара Запорожца.

– Смогут ли наши войска, держащие оборону под Мгой, отразить удары противника? – спросил Мерецков как о свершившемся действии. – Что, если так случится, что наши войска не выдержат натиска немцев и оставят Мгу?

В словах Мерецкова сквозила такая озабоченность, что присутствующие генералы понимали, что, говоря о потере Мги, он боялся потерять и Синявино.

– Один раз мы уже сумели силой заслонов остановить противника у озера Синявинское, думаю, сможем остановить его и сейчас, – успокоил командующего генерал Казаков, курировавший всю противотанковую артиллерию фронта. – Тяжело это будет сделать, но надо.

Казаков быстро подошел к висящей на стене карте и провел по ней карандашом.

– Самое удобное направление для наступления противника – это район Сологубовки, где он может без помех применить против нас свою бронетехнику. На её пути к Мге нет никаких серьезных природных препятствий. Тогда как войскам, что будут наступать на станцию с запада, необходимо форсировать реку и брать мост, точнее то, что от него осталось.

– Скорее всего, в районе моста противник нанесет вспомогательный удар с целью отвлечения нашего внимания… – предположил Рокоссовский, но Малинин с ним не согласился.

– Я бы не был столь категоричен в этом вопросе, товарищ генерал. Немцы мастера наступлений в любых местах и при любых условиях, и до Мги им в этом направлении гораздо ближе, чем со стороны Сологубовки. Кроме этого, к мосту проще и удобнее перебросить тяжелую артиллерию, тогда как до Сологубовки нужно делать изрядный крюк и по плохой дороге.

– Хорошо, убедил, – согласился с помощником Рокоссовский. – Значит, всю силу бомбардировочной авиации нужно будет направить в район переправ через Мгу, а направление Сологубовки – зона ответственности товарища Казакова. Я полностью уверен, что его артиллеристы умрут, но не пропустят врага, однако не будем испытывать судьбу. Сейчас мы не в том положении.

Он тоже подошел к карте и, на мгновение задержав на ней свой пристальный взгляд, стал излагать собравшимся свое ви́дение грядущих событий.

– Все, что мы можем позволить врагу, это двое суток активных боевых действий, максимум трое. Пусть Кюхлер обозначит направление своего наступления, пусть втянет в бой все свои силы, и тогда мы нанесем свой контрудар в районе Воронова силами танковой бригады полковника Тараканова. Она уже начала прибывать, и до полного её сосредоточения осталось несколько дней. Так, товарищ Орлов?

– Три-четыре дня, товарищ генерал, – уточнил танкист.

– Согласно данным разведки немцы именно в этом направлении ждали нашего главного удара, но не дождались. Поверили, что мы не будем наступать, и перебросили часть сил сначала под Синявино, затем под Мгу. Теперь здесь нет крупных сил, и вся оборона состоит из опорных пунктов. Мы с генералом Малининым считаем, что при поддержке танковой бригады соединения 286-й и 327-й дивизий смогут прорвать оборону врага, взять Поречье. В этом случае произойдет полный развал обороны противника на этом участке его обороны, что облегчит продвижение наших войск по направлению Михайловское с целью взятия под контроль отрезка железной дороги Мга – Мишкино. В этих условиях, не имея резервов, Кюхлер будет вынужден остановить наступление на Мгу и повернет свои силы фронтом на восток для недопущения захвата Сиголово нашими дивизиями. Все эти действия создадут благоприятные условия для перехода частей 2-й ударной армии в наступление, в районе устья реки Войтоловки, как и предлагает товарищ Стельмах.

От упоминания своего имени начштаба фронта гордо расправил плечи, принимая слова представителя Ставки как должное.

– Оборону на этом участке фронта, согласно данным разведки, держат венгры и хорваты, тогда как главные силы немцев находятся на пятачке под Ананьево. Этот фактор создает благоприятные условия для форсирования Мги и дальнейшего развития наступления на село Отрадное.

Рокоссовский замолчал, специально смазав концовку своего плана завершения операции «Искра», прекрасно отдавая себе отчет, сколько сил придется затратить для осуществления того, что он только что с такой легкостью озвучил.

Кирилл Афанасьевич это тоже отлично понимал и поэтому довольствовался услышанными словами. Он с сочувствием посмотрел на генерала Казакова и произнес:

– Теперь все зависит от ваших артиллеристов, товарищ Казаков. Выдержат они удар немецких танков или нет?