Александр Плетнёв - Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания [сборник litres]

Говорят (уже нашлись любители «постучать»), почти по-замполитовски, нет-нет да и заведет разговор с личным составом. А по ночам, говорят, строчит отчеты. Куда? Да на Лубянку, куда ж еще!

«А-а-а, так вот почему я его сразу не распознал – не вытерпел наш прикомандированный, переоделся, стал как все!»

Всем прибывшим в Камрань офицерам КГБ, включая усиленный вооруженный взвод (тоже из какого-то особого ведомства), практически сразу выдали «тропичку», морского образца естественно. Форма, где малость, а где не по размеру великовато-мешковата… да еще и непривычна для «столичных штучек».

Автоматчики-спецназеры, те, сразу взопрев, переоблачились. А полковник продолжал «фасонить» в своем старом, блистая выправкой. Но вот… наконец, созрел – перекинул петлички-погончики.

«Только что тут осталось-то, уже сейчас ночью посвежело, дальше в Восточно-Китайском постепенно и закономерно температура пойдет на спад. Так что к Цусиме – всех к каптерщику на замену формы одежды… поздновато он», – скептически подвигал бровками Скопин. И не задерживаясь (обычное брошенное «здравия желаю»), не собираясь останавливаться, двинул дальше. «В конце концов, у нас БС по готовности № 2, и враг, сиречь условный противник, между прочим, за порогом. Между прочим, на дистанции визуального наблюдения. А командир идет по своим делам».

Полковник был вынужден увязаться – что-то ему было надо. Он и заговорил, малость озадаченно:

– У меня часы наручные остановились, вышел из каюты – навстречу офицер, уточнил у него время, он ответил, но… неужели сейчас только пять утра?

Скопин слушал не оглядываясь, нажал ручку кремальеры, открывая дверь – как раз вышли на открытую палубу – правый борт, восточная сторона. Южное солнце сразу «ударило» по сетчатке, заставив прижмуриться. И море плещется легкой зыбью под умеренным дуновением, дополнительно кидая «зайчики»… лепота! Ветерок поутру по-любому попрохладней не успевшего остыть со вчерашнего пекла железа надстроек.

На палубе людское шевеление – остатки утреннего осмотра и развода личного состава на работы. Видно, что боцман по своему хозяйственному разумению и распорядку решил устроить приборку: где что помыть, отскоблить, подкрасить, надраить медяшки… кстати, заметно потускневшие от соленых морских брызг в повышенной влажности тропиков.

– Так это что, какие-то флотские шутки? – снова подал голос особист, начиная проявлять чекистскую суровость.

– Вам попался не шутник… это, скорей всего, был сменившийся офицер БЧ-связи. У них, у связистов, время всегда московское, чтобы не было путаницы при получении приказов из Генштаба, императивных телеграмм и вообще при всех контактах с материком в любых часовых поясах. Наверное, он с вахты шел и на автомате ляпнул вбитые данные. Сверка корабельного времени была двадцать минут назад. Могу вам сказать «точное местное», – терпеливо пояснил Скопин, тормознувшись, поглядев на свои наручные часы, – сейчас, соответственно поясному, 9:21.

– Товарищ капитан второго ранга, – вдруг официально завел полковник (видимо, переходя к главной причине), – у меня в процессе разного рода бесед с экипажем корабля возникли некоторые вопросы, которые я хотел бы прояснить, в том числе с вами.

– Вы так говорите, будто это ваш личный праздный интерес, – постарался скрыть сарказм Скопин.

– Вы же понимаете, что у меня не может быть личного и тем более праздного интереса.

– Понимаю, служба. Но у меня тоже. Давайте после завтрака! Если не будет никаких внешних осложнений, я пришлю вестового. Или если вас не окажется у себя в каюте, оповещу по парной связи.

На том и разошлись.

Ближе к обеду оперативный дежурный запросил «Петр Великий» на предмет израсходованного топлива.

Выходило так, что самым слабым звеном в плане автономности на одной бункеровке оказывался именно тяжелый атомный крейсер, который в данный момент, можно сказать, не был «атомным». Общий объем топлива в танках для вспомогательных котлов «Петра» обеспечивал запас хода чуть больше тысячи миль. Даже наш героический эскадренный миноносец проекта 56 «Бесследный», залившись под завязку мазутом, мог самостоятельно дойти от Камрани до Владивостока – две тысячи морских миль с небольшим.

– Сколько? – коротко спросил Скопин, собрав командиров боевых частей.

– Практически половину, – поступило не менее короткое от БЧ-5, - судя по показаниям контрольных замеров, еще пятьсот пройдем, и надо будет бункероваться.

– Еще пятьсот, это где будет? Точка в координатах на маршруте?

– А с «Сенявина» дали окончательный – мы точно пойдем Лусонским? – тут же затребовал уточнений штурман. – В плане похода там вилка была – либо левее Тайваня, либо… командующий должен был решить по месту.

– Запросить КП флагмана?

– А сами? Сложно вычислить курс? Подумают, что мы тут пентюхи.

– Судя по курсовому – склоняемся к западу, стало быть… – глядел на карту штурман.

– Стало быть, сначала надо место определить, – отрезал Скопин, – мы сейчас где?

– Здесь, – немедленно ткнул в точку на карте старлей из штурманской группы, однако, не сумев скрыть приблизительность своего посыла, – вчера были тут, сегодня по счислению…

– Та-а-к, – протянул кавторанг, обводя всех колючим взглядом, – расслабились? Дескать, на кой ляд заморачиваться точностью, если нас один черт ведут хвостиком!

Обычно на корабле прокладку курса вели сразу в нескольких постах: в БИЦе была своя карта, на командном пункте РЭБ своя – но здесь прокладку «рисовали» упрощенную, без корабельных эволюций. Основная это, конечно, в штурманской рубке, с подробным навигационным журналом.

Командир БЧ-1 глянул прищуром, прицеливаясь на сетку координат, кивнул, сказав «щас», и удалился в свою нору.

Вернулся с секстаном, таблицами для расчета, какими-то справочниками. Не торопясь вышел на крыло рубки – постоял, поколдовал типа «сажая солнце на горизонт». Наконец выдал:

– Ну, все правильно – место соответствует положению корабля, – добавив не по научному: – Стало быть, пойдем правей. В смысле – Баши-Лусонским. В этом случае место дозаправки по расходу без резерва окажется в самом судоходном гадюшнике, где-нибудь на траверзе (северном или восточном) Тайваня.

Сообщили на флагман. В штабе эскадры, посовещавшись, решили воспользоваться затишьем, как со стороны американцев, так и погоды, и осуществить дозаправку топливом в походном строю сейчас.

Затишье это, конечно, не значит, что «фантомы» не продолжали периодически проявлять задиристость, порой опасно маневрируя, устраивая с «яками» воздушные карусели. Надо сказать, что пилоты «вертикалок» садились на палубу в мыле, но… довольные. Нарабатывался опыт и класс.