Александр Плетнёв - Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания [сборник litres]

На марше 12 ракет шли по радиокоманде, а потом операторы их «отпустили» за радиогоризонт по инерциалке, позволив активной радиолокационной ГСН самой навестись на цель.

Через две с мелочью минуты с «камова» лаконично сообщили, что наблюдают ломку строя противника и вероятность поражения – вполне себе расчётных шести целей. Неплохо!

«Петру» не нужна была такая тонкая координация отвлекающих, ударных и обеспечивающих групп.

Сменив курс, при этом в самом неожиданном направлении, «русские» разворошили всю плановую организацию штатовцев.

«Хокай» стал вносить коррективы, только когда «отбежал» на нужное для устойчивой связи расстояние.

Получив обновлённые данные, ударные группы вынуждены были действовать самостоятельно.

При секторе ПВО крейсера в 90 градусов ширина охвата средствами ЗРК достигала более 100 километров, и чтобы снова выйти на нужные рубежи, группе «чарли» пришлось бы сделать немалый крюк. Попробуй успей!

Терентьев не хотел раньше времени «светить» дальность ракет 48Н6Е2 «Форта», выжидая, когда две группы на средних высотах подойдут хотя бы на 150-километровую дистанцию.

Это было ошибкой.

Получив от «Хокайя» информацию, что «русский» сменил курс и атаковал группу «чарли», «интрудеры» обеих групп нырнули за радиогоризонт, взведя ГСН «гарпун», наматывая километры до дистанции пуска – 100 километров.

С «Петра» лишь успели по ним пальнуть с обоих «фортов» (в режиме: «сами найдут») и срочно перенацеливались на «шрайки». Целую свору «шрайков».

А потом, с заметным опозданием, и «интрудеры» стали пускать свои противокорабельные ракеты.

Понеслось!

Это была не теория и не тепличная практика учений.

Сканирование, целеуказание, «нарезка» параметров, дублирование огневых средств, фактические стрельбы.

От обилия целей разбегались глаза. Образно… и страховка «на случай против любого случая» истончалась с безумной прогрессией, передавая этап от одного эшелона обороны, до следующего, выметая боезапас, выклёвывая атакующую стаю.

И выяснилось, что теории порой не только завышают свои показатели, но и преподносят приятные сюрпризы.

Воистину война порой дело случая.

Очень сложно словесно показать скоротечную машинерию ракетных ударов обычным описанием – теряется острота, скорость, время, вредя достоверности. Пуск-выстрел ракетоснаряда по правде звучал бы в самом мягком, не рвущем перепонки варианте как: фьють, бумс, трах, тибидох! Тибидох не исключается. Потому что всегда есть и остаётся время и место для невозможного, почти чудодейственного. А потому простим эту маленькую лирику.

Ну, что ж. Начнём!

Мостик пустовал – слишком открыто и опасно.

Всё управление перешло в боевую рубку и БИЦ.

Боевая рубка потела людьми, их нервами, озвученными и не высказанными мыслями. Отражала от стенок-переборок звенящие голоса операторов зенитных комплексов, зуммеров и писков аппаратуры. Капали доклады постов РЭБ, рапорты командиров БЧ. По обстановке, по контрдействию. Терялись цели, вновь находясь, двоясь, множась на ноль.

А прущий на 30 узлах корабль вздрагивал в едва уловимых продольных смещениях, устраивая присядки при выбросе из шахт (то носовых, то кормовых) мощных двухтоннок «фортовских» перехватчиков [107] Вес ЗУР 48Н6Е2 – 1840 кг. .

А там снаружи…

Вытянутый осёдлый силуэт, со вздёрнутой носовой оконечностью и ску́ченной в миделе надстройкой… стремительный… рассекающий волны…

Это издалека… а ближе – громила… Серый, угрюмый.

Издалека – словно потерялся на просторе вод, а вблизи…

Вдруг, кутаясь дымными бутонами, озаряясь каротиновым цветом стартовиков, в секунды взращивая изломанные кудлато-дымные щупальца-ветви… одну за другой уносящихся к целям…

Словно разбрасываясь в стороны… раскидываясь реактивными корпускулами, кусками кинетики… лишь бы не позволить этим – добраться, достать, впиться, разорвать…

И самому не разорваться, не разбиться в лепёшку…

Клубы выхлопа и вовсе заволокли бы корабль, если бы не 55 км/ч, сбивающие чад, оставляя оседающие дымные отростки стартовиков за кормой, сиротливо лишившиеся основы и наконечника – черкнувшей вдаль ракеты.

А бой уж сместился, подкрался на ближние подступы… рубежи… и долетали новые звуки, наполняя какофонию подрывами БЧ.

И рвущейся простынёй хрипело небо под стабилизаторами десятков ракет и сотен снарядов, визгом отправляющих поражающие стержни наперекор.

Звуки… приглушённые звуки снаружи просачивались в рубку, рваными, хлопающими ударами по мембранам, по вздрагивающим ресницам. Заставляя ноздревато шириться на вдохе и невольно дыбиться волосам… до замирания дыхания и непроизвольной дрожи в коленках. То ли от перевозбуждения, то ли от натруженной вибрации двигательных установок.

Звуки и доклады донесли, что крейсер высыпал красочный дождь ложных целей и прочих ловушек – а значит, последние рубежи пройдены и работает последний довод. И как подтверждение протяжный, затухающий вой крылатой ракеты – куда-то в сторону… со вздохом облегчения замерших в ожидании.

А главное поступало через экраны, контрольные детекторы и рапорты привязанных к ним людей: недорастраченный боекомплект, не добитые цели, потенциальные и явные угрозы.

Терентьев стоял, уцепившись в кресло, совсем не чувствуя времени! Оно просачивалось сквозь растопыренные пальцы мыслей, пытавшихся охватить всё в целом, упуская мелочи.

Когда вдруг корабль сотряс удар, вроде бы совсем незначительный, но это было попадание. ПОПАДАНИЕ!

И сразу завыло, замигало, закричало… Что? Где? Куда? Доклад!!!

А следом уж совсем непонятное хрумканье, словно причесали чем-то по голове, отголосок взрыва и звон-зуммер. Аварийный. И следом доклад – «сбой, отсутствие сигнала, обрыв канала связи…»

Всё-таки они пробили. Где-то горело, скрипело. Хрипело. Пока непонятно! Пока аварийные команды не донесли. Лишь самыми важными колючками моргали диоды потери сигнала с обзорной антенны «Восхода», малыми сбоями вполне себе не пользуемым АП космической связи и маленькой прорехе в РЭБ – выпавшем из действия комплекса «Кантата-М».

И словно добившись своей маленькой победы, гады отринули, отступились. В накатывающиеся скоротечные сумерки и ночь все «птички» – к себе на авианесушку. И больше ни одной занюханной ракеты. Даже «Проулеры» (а их было по факту минимум три) умотали. Настырной кляксой на радаре маячил лишь «Хокай».

А вот дальше!..

А вот дальше хочется начать с любимых с детства слов: «неожиданно, вдруг, откуда ни возьмись»… Потому что действительно уж не ждали. Но воспользуемся вполне корректным и приевшимся «и тут…».